Монстры на орбите - [12]

5

В туфли Джин были вставлены тоненькие красные шнурки, в волосы вплетены красные ленточки, на щеке черная красивая точка. Она подшила свой комбинезон так, чтобы он подчеркивал ее талию и бедра.

Перед тем, как выйти из комнаты, она посмотрела на себя в зеркало.

— Может быть, именно я шагаю не в ногу! Как я буду выглядеть, когда у меня появится парочка сотен дополнительных футов? Нет, определенно нет. Я тип Гавроша. Когда мне будет шестьдесят, я буду выглядеть как росомаха, но ближайшие сорок лет — разбегайтесь мужчины!

Она запустила себя по коридору мимо Плезанса, мимо музыкальных комнат, официальных гостиных, трапезной, к спальным комнатам. Остановилась у двери Эрла и распахнула ее, толкая перед собой электростатический пылесос.

Комната была темной, прозрачные стены на ночь становились матовыми под действием поля скрэмблера, создающего оптические помехи.

Джин нашла выключатель и зажгла свет.

Эрл не спал. Он лежал на боку, желтая магнитная пижама вдавливала его в матрас. Лицо прикрывало бледно-голубое стеганое одеяло. Прикрыв глаза руками, он бросил на Джин испепеляющий взгляд. От бешенства он не способен был даже шевельнуться. Джин, уперев руки в бедра, произнесла звучным молодым голосом:

— Вставайте, вы, лежебока! Вы станете таким же толстым, как все остальные, которые шатаются тут без дела.

Молчание было удручающим и зловещим. Джин склонилась и пощупала руку Эрла.

— Вы живы?

Эрл, не двигаясь, сказал низким хриплым голосом:

— Вы не всегда сначала делаете, потом думаете?

— Я по поводу моих повседневных обязанностей. Я закончила Плезанс. Следующая комната — ваша.

Глаза Эрла метнулись к часам.

— В семь утра?

— Почему бы и нет? Чем скорее я кончу, тем раньше займусь своими делами.

— К черту ваши дела. Уходите отсюда, пока целы.

— Нет, сэр. Я действую по собственному усмотрению. Как только закончу работу, буду заниматься самовыражением. Нет ничего важнее.

— Уходите.

— Я художница, пишу красками. Или, быть может, в этом году я буду поэтессой, или танцовщицей. Я замечательная балерина. Смотрите.

Джин сделала пируэт, и толчок вполне изящно унес ее к потолку. Это она ухитрилась обеспечить.

— Если бы я не надела магнитные туфли, то кружилась бы полтора часа. Гран жете дело легкое…

Эрл приподнялся на локте, вовсю моргая и бросая на девушку свирепые взгляды, словно вот-вот собрался на нее броситься.

— Вы или сошли с ума, или без меры нахальны, что то же самое.

— Вовсе нет, — сказала Джин. — Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы автоматически.

Эрл снова плюхнулся на кровать.

— Приберегите аргументы для старика Веббарда, — сказал он заплетающимся языком, — ну, в последний раз — уходите!

— Я уйду, — сказала Джин, — но вы будете жалеть.

— Жалеть? — Голос его поднялся почти что на октаву. — Почему это я должен буду жалеть?

— Потому что я пожалуюсь на вашу грубость и скажу мистеру Веббарду, что хочу уволиться.

Эрл процедил сквозь зубы:

— Я собирался сегодня поговорить с мистером Веббардом, поговорю и на эту тему, и, может быть, вас попросят уволиться раньше… Чудеса! — Сказал он себе с горечью. — Чучело, горничная, врывается на рассвете…

Джин изумленно уставилась на него:

— Чучело! Я? На Земле я считалась очень красивой девушкой. Я могу уйти отсюда, уйти со Станции какая есть, и люди будут волноваться, завидев меня, потому что я красивая.

— Это Станция Эберкромби, — ответил сухо Эрл. — Благодарите Господа.

— Вы сами довольно привлекательны, — сказала задумчиво Джин.

Эрл сел, лицо его налилось кровавой яростью.

— Убирайтесь отсюда! — Закричал он. — Вы уволены!

— Фу! — ответила Джин. — Вы не посмеете меня уволить.

— Я? Не посмею? — спросил Эрл опасным тоном. — Почему это не посмею?

— Потому что я умнее вас.

В горле Эрла что-то захрипело.

— И что вас заставляет так думать?

Джин рассмеялась:

— Вы были бы совсем душечка, Эрл, не будь так обидчивы.

— Прекрасно, мы выясним это в первую очередь. Почему я так обидчив?

Джин пожала плечами:

— Я сказала, что вы прекрасно выглядите, а вы чуть не взорвали свою головушку, — она вообразила взрыв обеими ладонями. — Я называю это обидчивостью.

Мрачная улыбка Эрла заставила Джин вспомнить о Фосерингее. Если Эрла толкнуть слишком сильно, он может заупрямиться. Но он не так упрям как, скажем, Ансел Клеллан. Или Фиоренцо. Или Парти Маклур. Или Фосерингей. Или она сама, в сущности.

Он уставился на нее, словно увидел в первый раз. Этого она и хотела.

— Почему вы тогда думаете, что вы умнее? — выдавил он.

— О, не знаю… Вы умны?

Его взгляд стрельнул по дверям кабинета. По его лицу пробежал мимолетный трепет удовлетворения.

— Да, я умен.

— Играете ли вы в шахматы?

— Конечно, я играю в шахматы, — сказал он воинственно. — Я один из лучших игроков среди ныне здравствующих.

— Я побила бы вас одной рукой, — Джин играла в шахматы четыре раза в жизни.

— Я хотел бы, чтобы у вас было кое-что, что я хочу, — сказал он неторопливо, — я забрал бы это у вас.

Джин бросила на него игривый взгляд:

— Давайте сыграем на фанты.

— Нет!

— Ха, — рассмеялась она, в глазах бешеные искорки.

Он вспыхнул:

— Прекрасно.

Джин подобрала пылесос:

— Но не сейчас…