Монстром буду я - [73]
Что если он не сможет меня убить, не из-за женитьбы? Сомневаюсь, что у них на самом деле есть такое правило или традиция. Что если причина его слов совсем иная и куда проще? Чувствуя я, значит то же что чувствует он, так сказал Маратик. Но правая рука монстра тоже кровоточила, как и моя. Как иначе объяснить то, что монстр появился там сразу же после того как я поранила руку?
«Думаешь, почему он бросился за тобой в пылающее поле? От безграничной любви с первого взгляда? Приди в себя, монстр не умеет любить!» — говорил еще Маратик и вот здесь берёт начало моя безумная теория. Что если тот ритуал, что проводил заместитель над полумертвым монстром, связал нас монстром в более сильном значении, чем просто брак? Что если мы теперь связаны телесно? И та фраза Маратика означает, что монстр действительно почувствовал, что мне больно и потому прилетел за мной? Что если мы связаны настолько, что стоит мне ранить себя и у него тоже будет рана? То есть на поле он бросился за мной, потому что трясся за свою шкуру, как и намекал Маратик. Что если я умру, то он тоже умрет? Это ведь объясняет его внезапный интерес к моей скромной персоне и слова о женитьбе и том, что он не может меня убить.
Так, выдохнула немного от гениальных теорий и вспомнила, что просто деревенская девчонка с умом доярки. Нафантазировала здесь, планы какие-то придумала. Слишком глупо все это, да и зачем Маратику так подставлять начальника? Он же его боится, и будь это, правда, давно бы меня прирезал. Да не может этого быть, бред, просто бред! Слегка улыбаюсь, а затем резко ударяю босой ногой по решетке. Почувствуй это гад! Вскрикиваю от боли и прыгаю на одной ноге долгие полминуты, пока не сваливаюсь обратно на свою лежанку.
— Любава, я понимаю, тебе пришлось многое пережить, — странной интонацией начала говорить Настасья. — На многое пришлось пойти и многим пожертвовать, дабы достать планы…
— Которые оказались просто приманкой и дезинформацией для нас, — мрачно прерываю ее, не совсем понимая, о чем она говорит.
— Я понимаю, но и у нас не глупые люди сидят. О падении Ледвиги мы узнали ещё два месяца назад, в день свержения предыдущего Хана. Думаю, генералы догадались о подмене, и готовят решающий удар. Не все ещё потеряно, помни об этом, как и о сестрах. Что бы ни сделал с тобой тот монстр, он поплатится за это. Я обещаю тебе.
Только теперь понимаю ее интонацию, о чем она вообще говорит. Настасья думает, что монстр надо мной надругался. Могу понять с чего она это взяла и ее неприкрытое сочувствие, но не могу понять свои чувства. Я не чувствую себя той, над которой чуть не надругались. Я не жертва, скорее та, что чуть не сделала роковую ошибку.
— Все что я хочу, это быть с сестренками, — предлагаю устало с гнетущим чувством отвращения к самой себе. — Насть, давай просто вернемся домой?
— Если этот дом ещё есть, хохотушка, — подхватывает мой настрой магесса, скорее всего, как и я, мысленно вспоминая родные края.
— Хохотушка? — рассеянно переспрашиваю ее.
Думать о том, как там мои родные и имеют ли что поесть и крышу над головой слишком тяжело, сразу одолевают переживания.
— Сколько тебя помню, ты все время смеялась, что бы ни случилось, — слышу, как подруга улыбается с легким вздохом. — Как у тебя так получается, не сдаваться, даже когда дела совсем плохи?
— Отец говорил, что это все из-за моей глупости, — так же улыбаюсь, подперев подбородок коленьями.
— Признаюсь, я, тоже раньше разделяла его точку зрения, — засмеялась она. — Побывав на войне, увидев всю ту черноту, что есть в мире, теряешь способность верить в лучшее. Ты ее не потеряла, в этом, пожалуй, твоя самая большая проблема. Людям нельзя доверять, никому и никогда.
Последняя фраза с намеком, так что невольно съёжилась. Что она там себе надумала? То я с монстром спелась? Так и знала, стоило все рассказать, и она бы сразу решила, что я переметнулась.
— А я и не доверяю, — чуть насупилась, — просто предпочитаю надеяться на лучшее и не отчаиваться — это разные вещи.
— Да, немного надежды нам бы не помешало, — соглашается Настасья, звякнув кандалами.
— Так мы сможем выбраться отсюда сегодня? — перевожу тему разговора на более насущную.
— От меня это не зависит, — мрачно отвечает мне она, а затем замолкает от скрипа двери в подземелье.
Кто-то спустился к нам, выглянув, увидела двоих — Айгуль с небольшим серебреным подносом в руках и Маратика, идущего за ней следом. Вторая жена монстра подошла к моей камере и после заминки поклонилась мне, чуть не выронив с подноса небольшую тарелочку, но разлив воду из нее на поднос. Заместитель подошел так же к моей камере, и открыл ее большим старым ключом, после чего бросил в меня сапогами. Возможно, я бы в другой момент и обиделась на него, но это были мои сапоги! Те самые, которые после этих ужасных тапочек, я и не верила, что увижу.
— Хатун, — неловко позвала Айгуль, пока я от радости чуть ли не запрыгала, тут же надевая сапоги на ноги. — Госпожа, как ваша рука, болит еще? Может сначала перевязать руку?
Моя радость от обуви исчезает, за то возникает подозрение и вопрос, откуда она знает о руке? Так, не хватало ещё снова взывать к своей гениальной теории о связи с монстром. Синяк, может, увидела просто?
Во мне течет волчья кровь. Я узнала об этом, когда она пробудилась в моем брате. С того момента моя жизнь закружилась, как в бешеном водовороте и я уже не знаю, чего мне бояться больше: сошедших с ума из-за моего запаха волков, или перспективы приобрести густой мех с риском для жизни. Но все это меркнет на фоне того, что неизвестный маньяк уже выбрал меня своей следующей жертвой…
Всю свою жизнь я убегала от проблем. Разными способами: с помощью плеера с наушниками и интересной книги, наглотавшись таблеток или просто на своих двух. Только от одного человека я так и не смогла убежать — от самой себя.
Хотите я расскажу вам сказку? Как страшная великанша встретила не менее страшного некроманта. Обычно такие встречи заканчиваются смертью, но не в этот раз. Наша смелая героиня решила, что некромант ей подходит, ну, а некромант… Ему ничего не остается, как смириться. Если, конечно, жить хочет.
Я почти ничего о себе не помню, Меня хотели избавить от всех внутренних органов, а остатки завернуть в зачарованные бинты из моей же кожи. Большая часть уровней потеряна. А еще есть проблема с душой, которая ныне принадлежит своему законному владельцу только частично. Поводов для злости и отчаяния более чем достаточно, но архимаги бывшими не бывают, а значит я обязательно воздам по заслугам всем своим обидчикам, ведь при мне мой самый главный инструмент — разум! А я архимаг! Ну, мне так говорили…
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
«Взяла Красная шапочка корзинку пирожков и понесла ее … бла-бла-бла» — в корне неверная история. Я типа Красная Шапочка, только вот не ношу я шапок, тем более красных. Предпочитаю туфельки или сапоги ярко-красного, почти алого цвета. И нет у меня бабушки. А в тот лес я хожу совсем по другой причине. Я — Страж Леса, охраняющий секрет, таящий в себе проклятие и обреченных оборотней, утративших человеческий облик.
Разорвав политическую помолвку, король Вайнор бежит из враждебного государства. Верные слуги и телохранительница делают все, чтобы доставить сюзерена на родную землю. Но что ожидает его на родине? Готов ли сам король к ненависти и предательству тех, кому доверял? Где найдет союзников и что поймет в нелегкой борьбе с самим собой? А главное – сможет ли уберечь женщину, ставшую для него всем?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.