Монстром буду я - [71]

Глава 29. Вернуться домой

Его дыхание обжигает кожу на лице. Сердце медленно успокаивается, словно я отдыхаю после бега. Отворачиваю голову в сторону и опускаю взгляд, чувствуя что-то странное. С одной стороны, я чертовски зла, с другой растеряна и мне жутко стыдно. Его рука отпускает мою пятую точку, пока моя нога соскальзывает с его бедра, только руки мы не расцепляем… пока что.

Он заговорил первым, явно обвинительным и оскорблённым тоном:

— И как давно ты знаешь мой язык? Или ты все время знала?!

И это он, монстр, имеет право сейчас возмущаться? Понимаю их, видите ли! Вот же трагедия и предательство! А то, что он делает, тогда как называется?!

— А ты что решил воспользоваться мной, прежде подарить Рыжей Змее на растерзание?

Вырываю правую руку, даже если больно даю ему пощечину. Он не увернулся, только шикнул что-то на их языке, чем ещё больше взбесил.

— Не шипи на меня, чёртов монстр! — вскрикиваю, но слишком громко, нас услышали.

Монстр потянул ко мне руки, его взгляд не сулил ничего хорошего, ещё немного и он бы дотянулся до моей шеи, но дверь за моей спиной выломали раньше. Стража закричала что-то, а я свалилась им прямо в руки. Они ошалели от такой радости, а когда же из коморки вышел монстр, а швабры и ведра попадали на него, совсем чуть не побелели. Главнокомандующий рявкнул на них, сбрасывая с себя пыль и тряпки. Меня поспешно поставили на ноги, и отступили на несколько шагов подальше.

— Нам нужно поговорить, наедине, — говорит он с металлическими нотками в голосе.

Это не просьба, а приказ и констатация факта. Нам нужно поговорить, но не наедине, не там, где есть риск повторения, происходящего в той коморке. Моё тело совсем не слушается меня, когда он рядом и целует. Делаю несколько шагов назад, там сзади вход в тюрьму, всего несколько шагов не дошла. Стражники сейчас уйдут, и спасения не будет.

— Нам не о чем разговаривать, — плююсь словами, не сводя с него разгневанного взгляда.

— Му Ре! — он требовательно рычит, словно это может меня образумить.

— Не называй меня так! — кричу на него в ответ.

Делает шаг ко мне и останавливается, протянув ко мне руку. В этом жесте какой-то двойной смысл, подсказывает сердце, и я смотрю на его руку нерешительно.

— Артал! — зовёт монстра все ещё живой Маратик с перепуганным лицом.

Главнокомандующий зло рыкнул на него что-то, мне показалось даже, что он сказал «не до душил». Заместитель на удивление нормально себя чувствует после стычки в кабинете, наверное, у них друг друга душить в рамках нормального общения. Дикари, что с них взять то? Вот не надо было спасать этого серенького, так точно бы сбежала.

— Артал! Отец и Усала ждут! — упрямо отвлекает Маратик и в этот раз монстр опускает протянутую руку.

Что-то неприятно сдавливает грудь от этого жеста, куда меньше чем от приказа схватить меня и закрыть в камере. Я смотрю на него, пока два стражника подхватывают меня под руки и тащат босоногую по ступеням вниз к дверям в тюрьму. Когда дверь почти закрывается, в бешенстве кричу:

— МОНСТР!!!

Меня оттащили к той же камере и втолкнули в нее. Я не упиралась, пребывая в слегка неадекватном состоянии. Стоило им уйти, опустилась на лежак и закрыла руками глаза.

— Любава! — испуганно зазвенела кандалами Настасья. — Любава с тобой все в порядке?

Не отвечаю, чувствуя бессильную злобу. Мне надо какое-то время, чтобы со всем справиться и обдумать.

— Дай мне немного времени, — сипло прошу, стирая не прошенные злые слёзы.

«Ты опозорила свою мать, снова!» — так сказал бы отец, узнав обо всем, что я здесь творю. Но он не узнает, моего позора никому не узнать, кроме Настасьи, ей придётся рассказать. Не всю правду, конечно, нет, только то, от чего она не усомнится в том, что мы все ещё на одной стороне. Сейчас подберу нужные слова, объясню все, но сначала подумаю о том, что я узнала. Возможность понимать речь сереньких появилась недавно и с чем ее появление связано непонятно. Правда варианты есть, лингвистический прикол мог быть побочным эффектом от свадьбы с монстром, или результат того самого ритуала, о котором упоминал Маратик. Оба варианта для меня плохие, признать монстра своим мужем это… Это выше мох сил! Наизнанку выворачивает от одной мысли о величине моего позора. Закрываю руками лицо, чувствуя бессильную злобу на себя саму. Что это такое в той коморке то было?! Я чуть чести своей не лишилась — дура! Хочется выдрать себе все волосы, но жалко лишаться их из-за такого подонка! Он и есть подонок! Решил попользоваться мной, прежде чем своей невесте — маньячке на растерзание отдать. Злоба гнев и ревность душат. Ревность то откуда тут затесалась?! Пошла отсюда! Уж лучше уязвлённая гордость, все правильнее, чем это гнусное чувство. Отвлеклась что-то, в груди ещё такая противная тяжесть, как будто меня кто-то ногой к земле давит.

Ритуал Маратика — это вообще самая большая проблема. Не понимаю, о чем он говорил, но и нет уверенности, что он врал. Такое ощущение, я упускаю что-то очень важное, и это станет ответом на все загадки. Загадок у сереньких полно, попробуй, найди для каждой ответ. Как у них принято жениться, и от чего Маратик так уверен, что мы уже женаты с монстром? Какой ещё у нас особенный случай? Не хочу особенного, хочу, чтобы все было как у всех и только тогда, когда буду уверена в завтрашнем дне. Работая при штабе, я видела тех медсестер, которые в такое неспокойное время по любви выскакивали замуж. Их мужья уходили в бой, и через месяц им приходила похоронка. Похоронка — маленький белый треугольный конверт, который приходит только с одним извещением о смерти солдата. Одна медсестра даже повесилась после такого письма, а потом оказалось ее муж живой, просто попал к целителям в госпиталь без документов. Это война, никто не должен забывать об этом, а я забыла. Непростительно, веду себя непотребно и отвратительно, чтобы выжить и снова увидеть сестренок. Да, я сделаю все, чтобы увидеть моих маленьких сестренок! Но чувство странное, словно я движусь в никуда.