Монстром буду я - [38]

Как я во все это ввязалась? Сердце надрывно бьётся в груди, получив отсрочку, желание жить только усилилось. Не хочу умирать, ни за что! Вот только, что я могу сделать против этой серой лягушки? Явно ничего, особенно без меча. Удивительно, как его вообще смогли ранить? И почему у меня не получилось сделать это, так же как и у той серой бабы? Ответ прост, у нее был кинжал, а у меня серьга, вот почему и не получилось. Даже обидно немного, что первый мужчина, назвавший меня женой, вот это нечто серое, явно смахивающее не только на монстра, но и на кобеля отъявленного. Ну, как иначе он мог попасться во второй раз на ту же уловку? Совсем что ли тупой? Ладно, ладно, за то я осталась жива! Пока…

Паранойя подсказывает — он рядом, сердце надрывается в груди от испуга. Сколько нужно времени человеку его роста, чтобы такой вальяжной походкой догнать меня? Что-то мне кажется намного меньше, чем мне хочется. Ладно бы если он что-то кричал, или зловеще смеялся, как и полагается ночному кошмару, так молча идет, красными щелями светит — уверенна. Что-то мне жутко, даже когда отец в детстве страшилки рассказывал, не было так страшно, тогда я хотя бы была не одна, не то, что теперь. Несправедливо все это, ой, как несправедливо, сюда бы Ферера, вот я бы посмотрела, как он, вопя словно барышня, пытается от монстра убежать. Генерал, герой, и тот бы от этого монстра монстров убежал, сверкая пятками — ни капли не сомневаюсь. Из мыслей меня выбил поток воздуха. Почувствовала его раньше, чем смогла понять, что это было. Воздух ударил над головой и частично в ухо, дезориентировав меня. Только реакция или страх заставил резко броситься вперед из кустов и бежать, куда глаза глядят. За воздухом послышался жуткий треск, а затем по спине и голове ударила ветка, прибив к земле. Но даже после этого, несмотря на боль, поползла, выбираясь из-под ветки, которая на самом деле оказалась деревом. Он срубил дерево, под которым я пряталась, одним ударом, чуть не убив меня два раза, при ударе, и когда дерево начало падать.

— Ты же говорил, что не можешь меня убить?! — кричу в истерике, еле находя силы, дабы отползти.

Жуткий силуэт на фоне чёрного неба, на котором и звёзд не видно, только луна за его спиной освещает латы, которые зловеще сверкают. Жуткая картина, словно нарисованная в одной из сказок, жаль, что для меня не найдется Ферера на белом коне, который спасет меня от неминуемой смерти. Я сама себе принц, а принцам негоже на земле перед врагом валятся. Стиснув зубы, поднимаюсь на ноги, пока он стоит все ещё возле ствола, не говоря и слова. Молчанием что ли решил меня напугать? Поздравляю, у него получилось. Отступаю назад медленно, не спуская с него взгляда. В ушах так громко бьется сердце, что не сразу понимаю, что он что-то сказал. Только сделав ещё несколько осторожных шагов назад, отчетливо слышу: «три пальца».

Меня пригвождает к земле, пока судорожно припоминаю его слова. По коже уже не мурашки, а майские жуки ползают, так страшно. Нет, уж нет! Теперь точно пора валить! Хватаю ртом воздух и, развернувшись, хочу убежать снова, но далеко не получается. Меня резко останавливает жуткая боль, когда эта тварь за волосы схватила, да так рванула на себя, словно пытаясь вырвать половину. Кричу от боли, хватаясь за голову и волосы, чтобы хоть немного ослабить боль. Такое чувство, что с меня скальп живьем снимают.

— Отпусти, отпусти, сволочь! — кричу, пытаясь ударить его хотя бы ногой.

Используя мои волосы, как поводок, он заставил пойти назад, к нему, словно собаку. Кажется, я теперь понимаю, почему все мужчины в армии волосы на голове коротко бреют.

— Думаю, одной руки будет достаточно, чтобы ты поняла: меня надо слушаться с первого раза! — он резко схватил своей клешней левую руку и дернул ее вверх.

Волосы снова упали на плечи, но теперь куда больше меня волнует конечность. Выкручиваюсь, стараясь встать хотя бы лицом к монстру, а не как до этого — спиной, почти беззащитной. Дергаю руку, но только заставляю себя чувствовать, как царапаю до крови кожу чешуйками на броне.

Точно уверена, даже не видя его страшного лица, он сейчас насмехается, надо мной такой беззащитной по его мнению.

Как вообще в таком положении можно рубить кому-то руку?! Держа меня левой, почти возле себя и замахиваясь такой огромной хренью, словно собираясь разрубить меня на две половинки? Как так можно?! Резко бросаюсь на него с визгом, запрыгиваю, точнее говоря, пытаясь, не обращать внимания, что чешуйки режут одежду и броню. Кричу, потому что больно и страшно, и от того, что не могу вырвать руку, ни толком помешать ему ее отрезать. В этом неравном бою, почти вешу на нём, словно дитя на матери, не додумываюсь ни до чего лучшего, как снова попытаться содрать с него шлем. Вот только после этого серенький, шипя ругательства на своем языке, воткнул меч в землю, чтобы попытаться отодрать меня от себя. У него, конечно же, это получилось, причем без особых усилий. Меня вздернули за левую руку, так что только мысками сапог касаюсь земли.

— Нет, нет, нет! Пожалуйста, нет! — завизжала, когда он поднял вторую руку, замахиваясь мечом. — Не делай этого!