Монстр - [57]

- Достаточно, - сказал он кратко, когда она попыталась напасть снова на Брюса. – Возьми себя в руки.

Он держал её за руки, смотря ей в глаза, её выражение лица показывало, что она не была довольна этим.

- Пусти меня, - она тяжело дышала, и в результате мужчина отпустил девушку.

Брюс выглядел потрепанным, на его лице и теле виднелись царапины, он смотрел на свою жену. И, несмотря на опасность, снова пошел в её сторону, отталкивая Доминика. Брюс стал напротив неё, снова поднимая руки.

- Кэсси, малышка, прости …

- Я простила,- прошептала она, судорожно вздохнув, слезы наворачивались на её голубые глаза. - Это слишком больно! Достаточно, я не позволю так со мной обращаться. Мне наплевать на этот брак. Меня не волнует, что со мной происходит, но я хочу уйти!

- А что же будет с вашими детьми, вы подумали об этом? – решил вставить словечко Доминик, подразумевая серьезный контекст в этих словах. Он хотел, чтобы эти двое поняли, что рушат жизни еще двум людям.

Брюс бросил на Доминика злой взгляд.

- Я смогу с этим справится, - сказал он, давая намек на то, чтобы Ник отступился. – Кэсси, пожалуйста, послушай меня, пожалуйста. Я … понимаю, что создал проблему, это понятно, и я обещаю, детка, что сделаю все возможное.

Голос сумасшедшего, Доминик еще никогда не слышал такого Брюса, он наблюдал за игрой эмоций на лице, его отчаянье.

- Мне помогут Кэсс, я обещаю. Я возьму перерыв от всего этого дерьма, уйду в отставку, но, только не уходи. Ты мне чертовски сильно нужна.

Это был переломный момент для Доминика. Неужели он на каком-то подсознательном уровне понял, как это было важно для Брюса? Он понимал, что нужно оставить их наедине. Брюс сделал большой шаг, и обнял Кэсси.

- Черт с тобой, - сказала девушка, и обняла мужа в ответ, и Доминик наконец-то покинул комнату.

***

Доминик возвращался с тяжелым чувством на душе. Его мигрень вроде бы утихла, и стала терпимой, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, вспоминая плачевное состояние собственного брака. Став свидетелем ссоры между Брюсом и Кэсси, он не был настолько наивным, чтобы верить, что проблемы его и Иден можно так легко решить. Брюс был сексуально зависимым; Проблемы Доминика ... ну его проблемы были гораздо более неопределёнными и не решались так легко. На мгновение он задумался, что было бы, если б он рассказал Иден об этой тьме, которая живет в нем, о его матери, которая так жестоко издевалась над ним, да и еще нанесла психологическую травму на всю жизнь. Он представил, как скажет ей о том страхе, боли, и изнурительных унижениях, о той трусости и почему он не борется с этой тьмой внутри себя. До сих пор Доминик не рассказывал Иден о его ярости и ненависти ко всему миру, которые были, как вторая кожа. В его голове сразу же появилась картинка отвращения Иден к нему, как она отталкивает его от себя, становится равнодушной, если бы он осмелился выставить своих демонов напоказ. И кто бы мог обвинить его в том, что он сделал с ней?

Осталось очень мало времени; она оставит его, и он будет опять одинок, Доминик не имел понятия с чего начать, чтобы исправить свои ошибки.

***

Иден старалась всё больше находить времени для Лиама, и когда она задумывалась о том, как её малыш быстро растет, тем тоскливей становилось. Она была единственной, на кого мог опереться Лиам. Ведь девушка была единственной, кто воспитывал его. Мысль о том, что она будет разделять опеку, давалась ей не просто. Еще три месяца и она будет свободна. Наконец-то, развод без борьбы. Но он не позволит ей забрать Лиама; она знала эту ужасную правду с самого начала, когда шла на это соглашение и надо прекратить мечтать, а окунуться в реальную жестокость. Чем больше он проводил времени с Лиамом, тем больше привязывался к нему. Смех и визг Лиама заставили Иден поднять голову и посмотреть в ту сторону, откуда доносился звук. Эта удивительная картина, которую увидела девушка, привела её в непонятные чувства: бизнес магнат Доминик Армстронг лежал на полу с ковровым покрытием, прижав к себе беззубого младенца, и если бы Иден сказал об этом кто-то другой, она бы просто не поверила.

Сидя напротив, ей было видно как они играют, и когда Доминик подкинул малыша вверх, задержав его наверху, это вызвало у ребёнка заразительный смех. Это повторялось снова и снова, от каждого хихиканья у Доминика появлялась еле заметная улыбка. Это было самой трудной вещью, видеть эту перемену в нём. Это была полная противоположность, тому, что Иден привыкла видеть.

Он стал очень расслабленным, и выглядел таким довольным, что этим невозможно было не любоваться. Ту нежность и заботу, которую он дарил Лиаму, Иден никак не могла объяснить. Ник был ласковым и любящим, когда напротив, казалось, должен быть строгим и жестоким с сыном. Он гордился тем, что стал отцом, нося это звание как доспехи; Лиам был теми доспехами, смех и крики были словно шлем для Доминика. Иден с тяжестью на душе, призналась сама себе, что отцовство поменяло Доминика в лучшую сторону. Он, возможно и был дерьмовым мужем, но, по крайней мере, он старался, делал какие-то усилия, чтобы быть хорошим отцом. Ведь Лиам заслужил это. Их сын не виноват, что родился посреди этого беспорядка, но будь она проклята, если позволит малышу остаться здесь. Проблемы с Домиником были только их проблемами, и не нужно вмешивать сюда сына. Лиам заслужил любовь и ласку обоих родителей, и если Доминик захочет и дальше его обеспечивать, то кто же будет против? Но все сводилось к тому, что Иден боялась, что в итоге Доминик может сделать больно Лиаму. И этот факт продолжал её мучить.