Монолит - [21]

— Инга, давай на чистоту. Сегодня погибли двое моих друзей. У меня в голове дырка. Тебя я нашёл в лаборатории, которая отлично подошла бы антуражем к фильму ужасов. И мне, по крайне мере, хочется знать, кто ты такая? Как ты туда попала?

Девушка уставилась на меня, словно мои слова её чем-то напугали. Она провела ладонью по лицу.

— Ничего… ничего не помню.

Я вдруг вспомнил, как мне задавали эти вопросы: кто я, откуда, как сюда попал. Задавали снова и снова, а мне нечего было ответить.

Из рюкзака я выудил рацию Семёна. Она у него японская, с цветным экраном, усыпанным непонятными иероглифами. Кое-где на маленьких клочках пластыря там был подписан перевод. К счастью, возиться долго с рацией не пришлось. Вызов пришёл сам, как только я включил питание, надавил клавишу вызова — и рация ожила.

— Фокстрот вызывает Альфа-14, — мягкий женский голос, усталый, видимо, на ответ уже не надеялись.

Обычно в Зоне с радиосвязью творится чертовщина, много помех, но сегодня связь на удивления была чёткая.

— Танго-2 на связи, — устало назвал я свой позывной.

— Сейчас переключу, отозвались с той стороны. Подождите.

И я подумал, как хорошо было бы залечь в своей берлоге в Свободном. У меня там почти настоящая квартира, пусть и редко там бываю. В рации щёлкнул селектор.

— Тень, ты что ли? Где Семён? — голос был знаком, на связь вышел Михаил.

Я поморщился — голова снова заболела: передавать имена на пусть и зашифрованной частоте было небезопасно, но задание всё равно полетело к чертям. На несколько секунд повисла пауза.

— Мы слышали взрыв? Правительство на ушах стоит. Что произошло? — перед глазами снова пронеслись события этой безумной ночи. Спуск под землю, перестрелка, наше отчаянное бегство. Я подумал, что Михаил, конечно же, знал, кем был Андрей на самом деле. Он должен был нас предупредить, может, тогда Игорь и Семён были бы живы.

— Семён погиб, Меломан погиб, всё погибли. Андрей сошёл с ума, начал стрелять. Убил Меломана. Запустил какую-то установку, реактор базы пошёл в разнос, — я поразился, как сухо звучат мои слова. Всё уложилось в нескольких простых предложениях. — Семён попытался его остановить, но не смог. Я успел выбраться.

— Ты выполнил задание? Вы достали то, за чем пришли?

«Какой возбуждённый голос у Михаила! Конечно, на Меломана и на Семёна ему плевать, хоть, говорят, они были с Михаилом друзьями. Ему подавай результаты…» — подумал я, а вслух сказал:

— Если ты про артефакт в установке, то он взорвался вместе с базой, — я потёр саднящую рану на голове. Мне нужна помощь. Я ранен…

Сталкер, которого приходиться спасать, изрядно теряет в репутации, но всё складывалось слишком плохо.

Если в голосе Михаила и было разочарование, я его не услышал:

— Я отправлю группу немедленно. Сможешь скинуть координаты?

В рации Семёна был встроенный GPS. Я посмотрел на статусное окошко: только три из рекомендованных восьми спутников. Координаты выйдут довольно приблизительные, с разбросом до 500 метров. В Зоне это очень много.

— Спутник плохо ловится, — сказал я отправляя файл. — Буду ждать в палатке на заброшенной автобусной остановке. Это метров триста от огненного туннеля.

— Понял, Кирилл. Ты сильно ранен? Сутки продержишься? — сигнал стал стремительно тонуть в шуме помех.

— Думаю, что продержусь.

Рация выдала, что-то на японском — и связь прервалась. В Зоне так бывает. Мучительно хотелось курить, но на удивление голова перестала болеть. Я повернулся к Инге.

— Ты есть хочешь?

Последний раз мы ели во время привала на базе. Часов шесть назад, но, казалось, с тех пор прошла вечность. Когда последний раз ела Инга, оставалось только гадать. Мы ели консервы прямо руками из банки. Инга стала меньше стесняться своей наготы и даже позволила мне обработать раненые ступни. У неё не было ботинок — и завтра это превратится в проблему, но я отложил это на потом, а пока смыл водой из фляжки кровь и с удивлением увидел гладкую кожу, без порезов и ссадин.

— Кирилл, мы, вообще, где? — тихо спросила Инга, выглядывая в окно палатки.

Я задумался, а потом начал рассказывать, потому что эту историю знаю лучше всех.

* * *

Почти шестьдесят лет назад, в 1970 году, когда Украина была частью СССР, рядом с городом Чернобыль и посёлком Припять начали строительство Атомной электростанции.

26 апреля 1986 года эти названия прогремели на весь мир, а само слово «Чернобыль» стало синонимом ужасной катастрофы. Заражённую радиацией местность бросили до лучших времён. Так появилась зона отчуждения. Ничего особенного: радиоактивные территории, брошенные дома, пустые улицы, обычный город-призрак. С годами уровень радиации стал постепенно падать, откатываясь к Припяти и полуразрушенным реакторным блокам. Затем в 2010 году правительство Украины отказалось от обязательного отселения людей из зоны отчуждения Чернобыльской АЭС. И в город стали возвращаться люди. Сначала медленно и неохотно, затём всё больше. За пять лет население выросло до тридцати тысяч. Чернобыль отпугивал радиацией, но манил еще крепким, хотя и немного обветшавшим жильём тех, кому больше некуда было идти. Беженцы, бомжи, авантюристы, освободившиеся заключённые. Постепенно город стал оживать. Заработали заводы, появилась сотовая связь, а по улицам вновь начли ездить автомобили. Казалось, никто даже внимания не обращает на унылые руины Припяти неподалёку. А то, что радиационный фон намного выше нормы, казалось, никого и не волновало. Во Владивостоке после утечки радиоактивных отходов на заводе по утилизации подводных лодок местами и выше будет фон, а никто город не бросал. Конечно, многие кварталы оставались заброшенными, а на топографических картах у города под названием Чернобыль по-прежнему значилось «нежил.». Но к 6 июля 2015 года Чернобыль был хоть и немного странным, но уже далеко не мёртвым городом. А потом что-то произошло. Никто не понял, что и как, но словно каким-то неведомым силам не нравилось, что в этом месте живут люди. Сначала с Чернобылем пропала связь. Сотовая, проводная — всё оборвалось. В новостях заговорили о теракте. Власти Украины отправили в город войска, но они бесследно исчезли, лишь успев доложить, что в городе никого нет. Трансляцию передавали практически в прямом эфире. Какой-то телекомпании, на свою голову, удалось пробраться вместе с военными. Яркая вспышка залила объектив — и сигнал оборвался. В общей сложности, из города удалось выбраться не немногим более сотни людей, и они рассказывали невероятные вещи о чудовищах и странных явлениях, которым поначалу никто, конечно же, не верил. Лишь когда кровососы начали появляться в соседних поселениях, началось строительство защитного периметра, отгораживающего новую Зону от обычного мира. Если бы Зона была просто скоплением аномалий, монстров и радиоактивного мусора, то о ней бы забыли почти точно так же, как в своё время вычеркнули из памяти чернобыльскую катастрофу. Но Зона таила в себе не только опасности. Впервые об артефактах заговорили примерно через год после Чернобыльского инцидента (так стали называть новую катастрофу). Артефакты или, как их ещё называют, вещи с нарушенными причинно-следственными связями, чаще всего непонятые, в большинстве своём бесполезные, а зачастую даже опасные. Но иногда встречались предметы с исключительно ценными свойствами. Всё началось с «батареек». Достаточно распространённый артефакт, чёрный, реже тёмно-красный цилиндр размерами и формой практически идентичный обычной пальчиковой батарейке. Вот только работать такая батарейка может неограниченно долго. Ученые долго ломали голову, откуда берётся электричество, но какое-то внятное объяснение вечному двигателю в кармане не нашлось. Батарейки были только началом. Новые технологии, лекарства, инструменты, оружие… Меньше, чем через год, все крупные государства подписали соглашение о совместном изучении Чернобыльской аномалии и недопустимости использования артефактов для частных нужд. Но полностью оградить Зону от сталкеров не удавалось. Уж слишком велик был спрос. Промышленность и медицина, исследования космоса и развлечения… И неважно, что террорист-смертник убил свыше пяти тысяч человек, пронеся «смерть-лампу» на футбольное поле, а «золотая пыль» — наркотик, получаемый в Зоне, уверенно потеснила на рынке героин. Человечество приняло дары Зоны. А ещё чуть больше пяти лет назад в Зоне вырос город с гордым именем Свободный. Конечно, никакой это был не город, скорее, посёлок, от силы тысячи три постоянных жителей. Выстроил его Михаил, в прошлом удачливый сталкер, за несколько лет сколотивший баснословное состояние на торговле артефактами. Михаил стал настоящей сбывшейся мечтой Зоны. Хотя, конечно, кроме Свободного в пределах периметра хватало мелких поселений и баз группировок.