Монохром - [24]

— Знаешь что, — решил я, отодвигая заслонку и заглядывая в темный зловонный лаз, — наверняка кто-то еще из почтенных сталкеров жаждет свинтить из крысоловки, в которой они оказались из-за твоей предприимчивости. Я только предложу, а ребята пусть решают, лады? Сам понимаешь: некрасиво линять в одну харю.

Фоллен пожал плечами: мол, пожалуйста.

После получения краткой вводной около половины запертых в подвале сталкеров предпочли вонючий мусоропровод неизбежной встрече с высаживающими дверь солдатами. Несмотря на то, что Фоллен возвестил о намерении капитулировать, многие бродяги стали резво сбрасывать громоздкую защиту и натягивать респираторы. Угрозы хозяина аннулировать договоренность насчет халявной жратвы также не возымели действия: по всей видимости, не один я имел старые счеты с военной прокуратурой.

— Голышом? Туда?! — протестующе взревел Дрой, увидев, как в говнопечку забирается молодой парень из клана Лося. — Лезь ты сам в эту жопу, Минор! Там вон счетчик Гейгера соловьем заливается. А ну-ка верните броник, пойду на редутах сдохну!

Гост презрительно сморщил нос, но не стал препираться, понимая, что времени в обрез. Он строго посмотрел на Дроя, пышущего праведным гневом, и указал тому на лаз.

— Не, вы что, реально собрались линять через эту клоаку? — Дрой в поисках поддержки перевел взгляд на Зеленого. Понизил голос и полувопросительно проговорил: — Мы же уважаемые ветераны, в конце концов…

— Меня это печалит, брат, — сказал Зеленый, сбрасывая обвесы с комбеза, — но если ты хочешь остаться этим самым ветераном, а не угодить воякам на опыты, то придется лезть в радиоактивные какашки.

Дрой трагически помолчал, сжав губы в звездочку. Затем отшвырнул шлем, приподнял респиратор и громко заявил:

— Запомните: я был против столь позорной тактики отступления.

После этого он направился к утилизатору, оттеснил Лёвку и с пыхтением стал забираться внутрь.

Не успел упитанный зад Дроя исчезнуть в печи, как в другом конце подвала грохнулась об пол снесенная с петель дверь, и Фоллен принялся орать во всю глотку, что сдается.

— Не стреляйте! Здесь раненые! Мы сложили оружие!

— Вперед! Прикрой, Славик!

— Вправо двинь!

— Оп-оп… Сюда, Мих, сюда!

— Руки за голову, мразь продажная…

Я решил не выслушивать весь набор солдатских ремарок в адрес бунтаря-торговца. Быстро обмотал ремень автомата вокруг предплечья и включил налобник. Луч фонаря высветил кучу склизкого даже на вид сора, над которой зияло черное от сажи отверстие дымохода. Оттуда сыпалась зола, и доносилось приглушенное бормотание Дроя. Из глубины мусоропровода тянул теплый сквознячок, и пыльные нити застрявшей в стыке тряпки шевелились, как щупальца неведомого монстра. В уголке серенький крысенок бесстрашно грыз косточку, придерживая ее лапками и кося бусинкой глаза на свет.

Кошмарная вонь проникала даже через фильтр респиратора и заставляла дышать часто и неглубоко. Счетчик радиации, встроенный в ПДА, медленно, но уверенно начинал паниковать. Давненько я не забирался в такую задницу.

За мной в утробу мусоросборника проник Лёвка. Он ловко устроил свой «Гром» под мышкой, молча подождал, пока я подтянусь на перемычке и втиснусь в кишку дымохода, затем вскарабкался следом. Мне стало неуютно в узком закопченном лазе, когда бывший отмычка оказался позади. Словно в спину уперся не луч его крошечного фонарика, а тяжелый осязаемый взгляд. Приступ клаустрофобии? Да не должно бы: и не в таких теснотах случалось бывать.

Я остановился, глядя на расцарапанный ногтями обгоревший кирпич. Сквозь причудливый узор трещинок вдруг проступил угловатый профиль существа с черной, как уголь, кожей. Твою ж мать, глюков только не хватало. Я поморгал, отгоняя наваждение, сосредоточился и продолжил ползти по трубе — благо она шла под углом, а не отвесно.

Через несколько метров я уперся в ботинки застрявшего Дроя. Его ноги дергались вперед-назад в поисках упора, а невидимая отсюда башка изрыгала потоки брани. Я окрикнул сталкера, заставив умолкнуть, вытянул вперед автомат и подставил ствол под рифленую подошву. Дрой почувствовал опору и оттолкнулся, сыпанув мне в глаза пылью. Пришла моя очередь извергать проклятия, но основная проблема была решена: ворчащий затор рассосался. Я поморгал и подтянулся на локтях. Лаз резко уходил вправо и вверх. По моим прикидкам, до наружной трубы оставалось метров пять, но последний отрезок обещал быть самым трудным. Главное, чтобы воякам не пришло в голову выставить караульного возле говно-выхлопа, иначе казус выйдет неимоверный.

Почувствовав, как Лёвка дернул за штанину, я остановился.

— Разговор есть, Минор, — донесся его приглушенный бас.

— Козырное ты место для беседы выбрал, — похвалил я, намереваясь продолжить подъем.

— Ты же собираешься искать логово ỳгольников.

Фраза заставила меня замереть. Во-первых, этот проныра был в курсе моих планов. Во-вторых, он дал очень точное определение тем, кого я привык называть «черномордыми». Угольники, надо же. Постановка ударения на первый слог придавала слову необычное и яркое звучание. Лучшего названия этим бестиям и не дашь.

— Опять подслушивал чужие базары? — поинтересовался я.