Моногамия - [79]

— А ты сама то такой злюкой попробуй не быть и не игнорируй супружескую спальню, может и в самом деле наладится что-то.

Сказано это было явно с огромным усилием скрыть негодование, но само божественное тело так вальяжно и естественно водрузилось на кровать, облокотив рельефную спину о спинку, засунув в рот круассан и запустив систему на ноутбуке, что мне почему-то сделалось так хорошо… Мы вдвоём, наедине, никто не мешает, не висит, не ноет, не задаёт вопросов. Всё пасмурное пространство фешенебельной каюты наше, и мы как давние, сварливые, но неразлучные супруги бранимся, зная наперёд, что, несмотря на милую традиционную перебранку, у нас только тёплое совместное будущее. И как будто и не было пропасти непонимания между нами каких-то несколько часов назад.

А ещё, если разобраться, он, немногословный Алекс, сказал что-то про спальню… Так может именно это так его зацепило? Будем знать, будем знать! Но, с другой стороны, что же мне, едва он явил народу милую мордашку, так сразу и в койку его кидаться? Тут же простить все прегрешения: холодность, чёрствость, отсутствие какого-либо внимания и вообще полное попирание обязательств в плане понятия «муж»? Обойдётся!

— Так когда мы дома будем?

— Через 2 часа примерно.

— Чья это яхта?

— Моя.

— А маленькая?

— Тоже.

— Ты типа крутой, что ли?

— Нет. Это необходимость. Большая нужна для работы, маленькая для семьи и друзей.

— Чем ты занимался всё это время? Торговал оружием?

— Работал.

Тишина. Мягкая, тёплая, тягучая. Алекс, не отрывая головы от монитора, а рук от клавиатуры, нарушает её первым:

— Ешь завтрак, я доем потом, что останется.

— Давай лучше разделим или поедим одновременно, как в мультике про котёнка Гава.

Jaymes Young — Fragments

Алекс расплывается в добрейшей улыбке и отрывается, наконец, от монитора, смотрит на меня, а я внезапно, на какие-то мгновения делаюсь счастливейшей до кончиков волос особью.

— Идея интересная, согласен, но мне сейчас нужно срочно кое-что сделать, поэтому я завтракать буду позже.

— Ну ладно, тогда я оставлю тебе половину.

Пью кофе, и, конечно, больше половины яичницы остаётся для него. Спрашиваю:

— У тебя тут есть новые зубные щётки?

— Щёток точно нет, обычно никто этим не заморачивается. Можешь мою взять.

— Это негигиенично.

Алекс оторвал глаза от экрана ноутбука и странно посмотрел в мою сторону, но затем быстро вернулся к своим занятиям.

— Так, ладно, а средства гигиены всякие есть? Ну, для гостей?

— Что именно тебе нужно?

— Женские принадлежности.

Алекс на мгновение поднимает глаза и смотрит прямо перед собой, как бы соображая, о чём речь вообще.

— У тебя месячные?

— О Боже, Алекс! Тебе обязательно меня унижать постоянно?

— Что тут унизительного? Это нормальное состояние у всех женщин, нет?

— Да, но с мужчинами мы это не обсуждаем!

Вставая с кровати и направляясь к двери, Алекс толкнул эмоциональную тираду:

— Может, только ты не обсуждаешь? Но я понял тебя, теперь буду прикидываться, будто о существовании женщин на планете прознал только вчера!

С чувством закрыл дверь и минут через десять вернулся с двумя прокладками и тампоном в руках. Меня смутило количество:

— Ты где их откопал?

— Попросил.

Меня залило краской, он увидел это, и уже, негодуя, заметил:

— Ты поставила мне задачу, я её решил, как, в общем, и привык делать всегда. Есть проблема — есть выход, есть задача — есть решение. Всё просто.

Кроме растерянного и пристыжённого «Спасибо» я не смогла ничего выдавить из себя ему в ответ. Молча ушла в душ и занялась гигиеной.

Горячие струи несли наслаждение моему телу, но я не могла сосредоточиться на них, потому что мозг усердно работал над вопросом «зубной щётки». Дело в том, что, зная Алекса на протяжении уже довольно продолжительного периода времени, я успела заметить его неординарную чистоплотность и брезгливость. В его квартирах, в тех, что мне довелось побывать, всегда был идеальный порядок. Поначалу я это связывала с наличием прислуги вроде горничной, которая наведывается в определённое время и приводит всё в зияющий вид (она безусловно и была в плане глобальной уборки, потому что Алекс не отрицал этого), но впоследствии я заметила, что он следит за чистотой и сам: после еды посуду он вымывал сразу же; после готовки, хотя и редкой, также всё убирал до первозданного вида; мою пустую кофейную чашку тут же уносил, мыл и водружал в сушку; его вещи никогда не валялись где попало; всё, что было несвежим, тут же отправлялось в стирку; мылся он всегда дважды в день, а то и трижды, а одежду одевал только свежую. Такая оголтелая чистоплотность скорее была странной, нежели нормальной, но я вскоре привыкла и воспринимала её уже как данность. Впоследствии, размышляя над его успешностью, я пришла к выводу, что это стремление к порядку пронизывало его насквозь: он и в бизнесе вёл дела исключительно аккуратно, что, очевидно, и сводило к минимуму его риски и потери, ведь генерировать идеи мало, нужно ещё уметь их талантливо воплощать. Ещё позднее я обнаружила, что у Алекса бизнес зиждется на планировании: краткосрочные, среднесрочные, долгосрочные планы — вот фундамент его успешной корпорации.