Моногамия - [190]

— Родная моя, нежная моя! Моё тело, как и сердце, принадлежит тебе, только тебе…

Очень тонка и невидима грань моего любимого, та граница, где кончаются его страхи и боли, и где начинается его чувственность, желание, влечение, страстность.

В то мгновение когда, наконец, наши тела соединяются, я вижу его лицо, искажённое невероятным наслаждением, удовлетворением и счастьем одновременно, я вдруг впервые в своей жизни осознаю, что на самом деле значу для него, что даёт ему моё тело… Он на мгновение запрокидывает голову со стоном, и я не знаю, он правда не смог в этот раз удержать контроль над собой или нарочно показывает мне свои чувства и эмоции, чтобы я знала о них, знала, и не совершала тех ошибок, которые упорно не перестаю совершать…

Я — та женщина, которая наполняет его энергией, моё лоно несёт ему истинное удовлетворение, насыщение, силу, мощь… То, что происходит у нас в этой постели, не происходило никогда ни в одной другой постели, где он бывал, и никогда не случалось в том другом ложе, которое было у меня… Здесь живёт любовь, невероятная по силе и стойкости, неистребимая, неразрушимая, неподражаемая в своей нежности и красоте, это истинная Любовь, которая даётся не всем, или же не все способны на неё и не все достойны…

Он не собирался, никогда не собирался искать для себя какой-то другой путь, идти за другой женщиной, он выбрал меня однажды, и был верен этому выбору всегда. Господи, какая же я дура, как я была слепа, как я была глуха годы, многие-многие годы, почему я не поняла этого раньше, почему не почувствовала сердцем или что там у меня вместо него…

Алекс быстро берёт себя в руки — ведь его миссия доставлять мне удовольствия, он уверен в этом. Он готов ради меня на всё, поэтому переворачивает нас, хочет отдать себя мне, он согласен на любые условия, лишь бы только я была с ним, лишь бы только я не отталкивала больше его… Но мне не нужно его шикарное тело, не нужно его прекрасное лицо, ведь я хочу и люблю то, что у него скрывается под всем этим — его душу, его характер, его темперамент, его цепкий и незаурядный ум…

Я не позволяю ему этого, он мужчина и должен оставаться им… И он любит меня, любит так, как нравится ему, как хорошо нам обоим, он ласкает меня, и скоро я забываю о злости на саму себя, я растворяюсь в нём, я чувствую его каждой клеткой, каждым нейроном своей души, в это мгновение мне кажется, что мы и правда одно целое, но соединила нас не физиология, это сделала уникальная энергия, та, которая существует только на Земле, это — Любовь…

У него едва зажили руки, а он уже истерзал их татуировками. Страшно подумать, как ему должно было быть больно, ведь некоторые из порезов только начали затягиваться. Но я знаю причину этой поспешности: ему не терпелось вернуть меня домой, в свою спальню, и он не хотел пугать меня своими изрезанными руками, они мешали бы мне в постели, они возвращали бы меня в те надрывные и полные для нас обоих боли мгновения, и я не смогла бы получить удовольствие, а ведь мои наслаждения — главное для него…

И я даже знаю, как всё это вышло с Габриель. Моя глупость беспредельна, ведь за все годы я успела уже понять, что означает для Алекса секс. Он не из разряда мужчин «3 раза в неделю», он наивысшего сорта, где трижды в день — не предел, а лишь необходимый минимум… Природа наделила его горячностью и темпераментом, незаурядным сексуальным аппетитом, но и дала ему всё, чтобы он мог удовлетворять этот голод. А Господь Бог подшутил над ним, вручив его сердце в руки одной лишь женщины, не самой красивой, не самой горячей, не самой чуткой… Он всю жизнь подстраивался под меня, он терпел, он ломал себя, он давил себя своей деликатностью, но никогда не изменял мне. Габриель оказалась, скорее всего, у него под рукой в момент душевного отчаяния, усугублённого к тому же невероятным сексуальным напряжением, ведь к моменту её появления мы уже пять месяцев не спали вместе… Сделав это раз, не было уже смыла для него сходить с этого пути, ведь он пытался протянуть руку помощи и себе тоже, его душа была истерзана, а красивое тело страдало от своей физиологии… Просто банальной физиологии…

И вот он насыщается мной и делает это с такой страстью, о которой многие даже и не подозревают, и я знаю точно, там, с Габриель, всё было совсем иначе… Он нежно любит меня, а я в этот момент думаю, что больше никогда и ни за что ничему и никому не позволю встать между нами, но главное — теперь я навела порядок в собственной голове, иными словами, вправила свои собственные мозги… Теперь у нас будет всё хорошо, всё и всегда будет только хорошо…

Adele — Someone Like You

Счастье опять поселилось у нас, и на этот раз мы были слишком мудры оба, чтобы дать ему возможность улизнуть снова.

Счастье… Оно не приходит само по себе, оно строится медленно, долго, кропотливо… Счастье — это труд, ежедневный, ежечасный, это мудрость, это опыт, это забота, это нежность…

Алекс часто спрашивает меня: «Тебе хорошо со мной? Я всё правильно делаю?» Спрашивает в постели, в душе, когда мы завтракаем вместе, спрашивает уходя в свой офис, спрашивает возвращаясь, когда мы засыпаем, когда просыпаемся, когда гуляем по побережью, держась за руки… И я всегда отвечаю ему «Да!», даже если в мелочах он ошибается, даже если меня тревожит что-то не столь существенное, ведь мне важно, чтобы он был в безопасности от своих мыслей, терзаний, тревог, чтобы он был уверен в себе, спокоен, умиротворён, чтобы он знал, что свой мужской долг он выполняет сполна, защищая нас, оберегая, создавая для нас материальный кокон, дающий нам возможность расслабленно качаться на волнах своей жизни, не боясь порезаться об острые края действительности, житейских проблем, лишений…