Моногамия - [189]

— Прости меня, я виноват. Я оступился, но ты не дала мне упасть. Твоя рука, как всегда была рядом, как всегда дала мне ухватиться за себя и жить дальше. Позволь мне вернуть тебя, позволь мне жить с тобой!

Я раскрыла рот, чтобы дать, наконец, дорогу всем своим стенаниям на тему «Как же тяжело же с тобой жить!», но он не дал мне сказать ни слова, прижавшись своими губами…

Потом сказал:

— Не говори ничего, закрой глаза и слушай.

Потом приблизился к моему уху и шёпотом стал петь:

All along it was a fever

A cold sweat hot-headed believer

I threw my hands in the air, said, «Show me something,»

He said, «If you dare come a little closer.»[11]

Round and around and around and around we go

Oh now, tell me now, tell me now, tell me now you know.[12]

Его сильный, красивый голос становился всё громче и громче, наконец, он выпрямил обнимавшие меня руки и, улыбаясь широко и счастливо глядя мне в глаза, громко запел:

Not really sure how to feel about it.

Something in the way you move

Makes me feel like I can't live without you.

It takes me all the way.

I want you to staaaaay.[13]

Мы танцевали, он кружил меня, он улыбался, а наши девочки смотрели на нас широко раскрытыми глазами, потом спрыгнули со своих стульев, и, цепляясь за нас руками, закружились вместе с нами.

Алекс засмеялся и сказал:

— Девчонки, бегите, собирайте любимые игрушки, мы едем домой!

Потом посмотрел снова мне в глаза, увидел то, что хотел и поцеловал так сладко, как умел только он.

Я не сказала ему, что согласна. Но он знал, как неотразим, знал, что мне не хватит духу ответить ему «нет». Да и разве существует в природе сила, способная удержать женщину в одиночестве после такого «Прости меня»?

Его не было месяц, потому что мне нужен был ровно месяц, чтобы боль от его измены и шок от несостоявшегося самоубийства сменились болью от одиночества, тоской по нему. Он чувствовал меня на расстоянии и приехал за мной сразу, как только я стала к этому готова.

Глава 2

Coldplay — Atlas — до следующей песни

Я вернулась в дом на берегу в третий раз… Это был холодный и пасмурный день, он навевал грусть, но на этот раз я вошла в наш дом ведомая за руку Алексом, и это было по настоящему тепло, семейно, счастливо. Он почему-то сразу же потащил меня на террасу и как-то таинственно, выжидающе смотрел на меня. Я долго не могла понять, во что он играет, не могла, пока не повернула свою голову вправо, и не увидела то, что ожидала там увидеть. Дома не было. Дома, который Алекс построил для своей новой семьи с Габриель… или же для моей изощрённой пытки. Теперь наш дом снова был одиноко окружён только скалами, соснами, громадными елями, морем и небом. Всё это наше, только наше…

— Ты простишь меня когда-нибудь?

— Уже простила…

— Ты будешь любить меня?

— Уже люблю…

— Я хочу сегодня, я хочу сейчас… — шепчет он робко.

И я беру его за руку, и веду в дом, попутно прошу Эстелу присмотреть за детьми и продолжаю вести его наверх, в нашу спальню. Мы не были вместе долгие восемь месяцев…

Rihanna — As Real As You And Me

В глазах Алекса любовь, много любви, бесконечной, безутешной, отчаянной, он не растерял её, не расплескал, не растратил за все годы… Она всегда была одинаково сильной, чистой, преданной, всепоглощающей…

Чем заслужила её я, та, которая брала, и не давала ничего взамен, та, которая никогда не верила, никогда не доверяла? И вдруг впервые мысль: ведь я должна была заботиться о нём, но никогда не делала этого, за исключением, пожалуй, того только времени, когда он был болен! Я только занималась с ним сексом, случайно родила ему лишь одного ребёнка и ждала всю жизнь его ошибки, чтобы сделать ему невыносимо больно, ему и себе…

Перед моими глазами его глаза, переполненные любовью в том солнечном летнем парке, где он впервые поцеловал меня, в живописной церкви в Испании, когда он признался, что жаждет связать свою жизнь со мной, в его квартире, когда в свой 26 День Рождения он сидел на полу кухни и изо всех сил пытался сдержать свои слёзы, когда любил меня сто тысяч раз, когда встречал и провожал, когда носил на руках, когда был болен, когда был измождён, когда был моим мужем, когда был чужим мужем, когда был просто человеком, который может ошибаться…

И вот он сейчас передо мной, обнажённый, уязвимый и сильный одновременно, счастливый и истерзанный моими ошибками, моей слепотой, моей бездушностью, моей чёрствостью и упорным недоверием…

Я впервые в жизни ненавижу себя, мне больно, безмерно больно за него, за его невероятное по силе чувство, которое я пинала всю нашу жизнь, и от этого слёзы топят мои глаза, но и у него тоже самое, и есть свои причины… Мы плачем оба, а ведь мы здесь не для этого, мы пришли сюда, чтобы заняться любовью…

Но Алекс гений в постели, и это останется неизменным всегда — он исправит любую ситуацию: его губы уже на моих губах, на моей коже, его руки в моих волосах, на моих бёдрах, моей талии. От его прикосновений я забываю обо всём, он знает, что со мной делать, знает уже давно, и делает так же виртуозно, как и всегда…

Он мягко обхватывает мои запястья своими нежными пальцами, разворачивает руки ладонями к себе и, накрыв своими, укладывает их на свои обнажённые бёдра. Мой сдержанный и натренированный для безупречного удовлетворения женщин Алекс позволил себе чувственность, его глаза смотрят в мои, но веки норовят опуститься, он жаждет моих лакс и шёпотом просит меня об этом: