Моногамия - [105]

Темнело, и поскольку Алекс так и не появился, Ян вызвался проводить меня, что было совершенно необязательно на территории элитного комплекса.

— Ян, что вас связывает с Алексом?

— Детство. Он не говорил тебе?

— Расскажи.

— Не хочу.

— Жаль.

— А то, что связывает его с твоей сестрой, тоже тайна?

— Да.

— Ну ладно.

Помолчав, Ян ожесточился немного в лице, но всё же рассказал кое-что:

— Мой отец и отец Алекса были друзьями, лучшими. Открыли одну горнодобывающую компанию на двоих, основали ювелирное дело. Много общались, ездили друг к другу с семьями, проводили вместе праздники. Поэтому мы знакомы с детства.

— И что же произошло?

— Произошло то, что он разбил моей сестре сердце, изгадил душу, уничтожил её личность. За это я его ненавижу.

— Может, ты не всё знаешь?

— А что он тебе наплёл?

— Ничего, — я улыбнулась ему. — Знаешь, мы с ним почти не разговариваем по душам. Только по необходимости.

— Да, я знаю, он не любитель вести беседы.

— Мы вот с тобой столько всего обсудили сегодня, теперь у меня есть представление, что ты за человек, чем живёшь, как мыслишь, что у тебя в сердце, в конце концов. Ну хотя бы отчасти, поверхностно. Алекса я знаю годы, и он — тёмная лошадка для меня.

— Вас объединяет только секс?

— У меня нет желания обсуждать это с тобой.

— Всегда подозревал, что в женщинах он личности не видит. Он потребитель. Задумайся об этом.

Я задумалась. Да, потребитель, но какой красивый и желанный! А теперь ещё и любимый…

Внезапно Ян высказался:

— Мерседес любит его всю свою жизнь, боготворит с детства, видит в нём едва ли не Бога, Суперчеловека, Мегаличность. И меня это бесит, потому что он, зная о её чувствах, проведя с нами едва ли не половину детства, наплевал на неё, уничтожил её.

— Что он сделал?

— Переспал с ней в 16 лет, был у неё первым, а потом сделал то же самое с её подружкой. Мерседес застала их в самом разгаре «процесса», и эта картина буквально убила её. Ему плевать на женщин. Презерватив имеет для него большую ценность, нежели женщина.

— Это мерзко.

Вернувшись на нашу виллу, я застала Алекса за письменным столом в холле, обложенного ноутбуками и планшетами, он говорил по громкой связи одновременно с несколькими людьми.

Увидев меня, отключился:

— Лер, извини меня, я не смог прийти, есть некоторые проблемы по работе. Я стараюсь всё это разгрести удалённо, чтобы не лететь в Сиэтл посреди отпуска.

— Что-нибудь серьёзное?

— Не очень, но требует моего внимания.

— Понимаю.

— Ложись без меня, хорошо?

— Без проблем.

Я вымылась в душе одна. Надеялась, он не вытерпит и придёт, в душ мы любили ходить вместе. Но не любви и ласок мне хотелось, очень нужно было поговорить о том, что наболело. Я долго рассматривала его силуэт сквозь открытую дверь в холл, поражалась его красоте и ужасалась тем фактам его жизни, которые неумолимо продолжали мне открываться. Мне не верилось, что вся эта неприглядность, которую я узнавала, связана с тем Алексом, который когда-то делал мне предложение в католической испанской церкви. Я тогда не знала о нём ровным счётом ничего, но чувствовала, что соглашаться нельзя.

Уснула я тоже одна, проснулась от поцелуя и сильного запаха его туалетной воды. Было ещё темно, но в окнах брезжил свет начинающегося тропического дня.

— Лера, я улетаю в Сиэтл. Сейчас. Вернусь через три дня, постараюсь раньше. Не скучай, хорошо?

— Хорошо.

Ян, обнаружив меня за завтраком в ресторане, искренне удивился, присаживаясь рядом.

— Вы сегодня завтракаете не у себя?

— Алекс улетел по делам.

— Невероятный он человек. Бросить жену одну в противоположной части земного шара… Я бы никогда себе не позволил такого.

— Что-то срочное. Он пытался решить удалённо, но, очевидно, не вышло.

Ян расплылся в подозрительно улыбке. Да что говорить, сам факт того, что он улыбался, шокировал уже сам по себе. После завтрака новый приятель предложил искупаться в море, я согласилась, не куковать же одной целых три дня на курорте. Накупавшись, мы выползли на белый песок загорать, без шезлонгов, как обычные люди, знающие толк в удовольствиях. Я поймала несколько странных взглядов, скрытно скользящих по линиям моего тела.

Lucia — Silence

Всё время до обеда мы продолжали начатые накануне дискуссии, но я поддерживала беседу лишь для видимости, не вникая эмоционально в детали. Мой мыслительный процесс был занят другим: я обнаружила в Яне трансформера. Он не просто носил маску со всеми и всегда, не снимая, он был совершенно другим человеком. Общаясь с ним ближе, я нашла в нём глубокую, чувствительную, эмоциональную личность, скорее творческую, нежели аналитическую. Мы были с ним противоположностями, и, как и следует традиции, притягивались… Да, мне было с ним интересно, и даже очень. Он заполнял собой вакуум одиночества, который я испытывала, живя с Алексом. Ему было интересно со мной, у нас были точки соприкосновения, или даже соединения.

Обедали мы тоже вместе, и мне стало интересно:

— А что Мерседес не видно?

— Она не выйдет сегодня. Алекс предупредил и её, что уезжает.

Меня будто ударило током. Зачем ей об этом знать? Ян это заметил:

— Я испортил тебе настроение?

— Не буду скрывать, да. Думаешь, между ними есть какие-то отношения?