Монголы и Русь - [14]

Гвардейцы находились на постоянной службе даже в мирное время. В военные годы они составляли главную дивизию под личным командованием императора. Неся постоянную службу, они не могли заботиться о себе и поэтому получали жилье и пищу в лагере императора. Назначались специальные дворцовые чиновники (черби),которые обеспечивали продовольствием как императорскую семью, так и стражников. Несколько позднее членам императорской семьи были дарованы наделы.[93] В отличие от феодальной Европы, наделы состояли не из земельных владений, а из выделенных групп людей с соответствующими стадами. Так, мать Чингисхана Оэлун вместе с очигином, т.е. самым младшим братом Есугея, получили 10 000 юрт (палаток, а следовательно – хозяйств или семей).[94] Части, выделенные для четырех сыновей Чингиса, были распределены по старшинству: старший, Джучи, получил 9000 юрт; Джагатай (Чагатай, Чаадай) получил 8000; Угэдэй (Огатай) и Толуй – каждый по 5000. Среди братьев Чингиса Хазар получил 4000 юрт; Бигултай 1500. Племянник Алчидей был одарен 2000. Наделы подвергались контролю императора, и, соответственно, Чингис назначил несколько нойонов советниками каждого из их получателей. Итак, императорская семья как институт стала частью имперской системы. Лагерь (орду, орда)каждого члена императорского дома стал частью власти, подчиненной великому хану.[95]

Предположительно в это же время Чингисхан создал основу фельдъегерской и почтово-конной служб (ям), которая позднее была развита в один из наиболее полезных институтов Монгольской империи. Другой важной реформой было создание Высшего Суда, возглавляемого сводным братом Чингиса Шиги-Хутуху, который показал себя добросовестным и компетентным судьей.

Вместе взятые, все эти реформы и их воплощение создали основу нового монгольского императорского закона – Великой Ясы Чингисхана.[96]

Хотя Чингис не намеревался позволять шаманам вмешиваться в государственные дела, он полагал полезным отметить свою приверженность традиционному родовому культу и назначил старика Усуна из рода баарин – старшей ветви потомков Алан-Коа – главным беки.[97] Усуну был дарован белый меховой плащ и белый конь. Его функцией было «отмечать и освещать годы и месяцы». Предположительно, он отвечал за монгольский календарь. Он также стал тем, кого можно назвать национальным авгуром.

В период, когда происходили выборы Чингисхана на императорский трон, монгольская нация была неграмотной. Очевидно, что новая империя не могла подобающим образом функционировать без летописей и архива. Когда найманы были побеждены, секретаря их хана захватили монголы. Его привели к Темучину, который приказал своему пленнику объяснить ему тайны письма и значение государственной печати. Темучин, со свойственным ему даром быстро схватывать все новое, сразу понял потенциальную значимость грамотности. Поэтому он приказал пленнику преподавать письмо избранной группе своих соратников. Судья Шиги-Хутуху был среди первых монголов, освоивших уйгурскую письменность, используемую секретарем найманов.

Задача завершения завоевания лесных людей была поручена старшему сыну Чингиса – Джучи. Большинство этих людей, включая ойратов к западу от озера Байкал и киргизов в бассейне верхнего Енисея, подчинились монгольскому императору без значительного сопротивления в 1207 г. и в знак подчинения прислали ценные подарки – белых соколов, белых соболей и белых лошадей. Поскольку в дополнение к соколам и мехам енисейский регион также производил зерно, его завоевание стало важным экономическим моментом для империи. Задача обучения избранных монгольских юношей искусству письма существенно облегчилась признанием в это время сюзеренитета Чингисхана со стороны идикута уйгуров.[98] Тесный контакт между монголами и гораздо более цивилизованными уйгурами пошел во многих отношениях на пользу первым. В конечном итоге ученый уйгур стал секретарем Чингисхана.

В то время как родовые вожди лесных людей стали законопослушными вассалами Чингиса, шаманы, казалось, противодействовали укреплению императорской власти. Наиболее влиятельным шаманом среди монголов был Кокочу, старший сын старика Мунлика, которого Есугей как раз перед смертью назначил опекуном своей семьи, но который бежал в тревожное время. Кокочу был известен среди своих последователей как «Небесный» (Теб Тенгри). Он попытался посеять ссору в императорской семье, заставляя Чингиса сомневаться в намерениях некоторых своих братьев. Какое-то время ему это удавалось, и в «Тайной истории» даже говорится, что смерть матери Чингиса Оэлун была ускорена горем, порожденным распрями ее сыновей. Кокочу также, кажется, затеял игру, используя недовольство простолюдинов и рабов – как среди монголов, так и среди лесных людей – широкими привилегиями родовых вождей. Согласно «Тайной истории», даже некоторые из конюхов и рабов Чингисхана были готовы перейти на сторону шамана. Этого Чингис не мог стерпеть. В конце концов, он помирился со своими братьями и разрешил им поступить с Кокочу по своему усмотрению. Они убили шамана, «не пролив его крови» – сломав ему позвоночник.