Монгол - [88]

Все было готово к приему «гостей». Организовать оборону удалось с поразительной скоростью и четкостью. Кругом облаком висела желтая пыль и было тихо. Темуджин видел вокруг темные решительные лица, за живой защитной стеной воинов на площади он мог разглядеть множество черных юрт.

Темуджин, на время оставив свой отряд, направил белого жеребца к площади. Солнце блестело на пиках и копьях, на мечах и саблях, воины не сводили взгляда с Темуджина, держащего изогнутый меч. Молодой повелитель проезжал мимо своих воинов, сверкая зелеными глазами, и все вокруг замечал. Он приблизился к нокуду Субодаю и улыбнулся ему:

— Я надеюсь на твой отряд!

— Батыр, я не обману твоих ожиданий, — Субодай ответил со спокойной улыбкой.

Темуджин на миг заколебался, а затем перегнулся через седло и поцеловал его в щеку. Все кругом затихли, а на глазах Субодая выступили слезы.

Потом Темуджин направил коня на другой конец площади. В пыльном затишье громко зацокали копыта белого жеребца. Шепе Нойон встретил друга улыбкой, у него все улыбалось — глаза и ямочки, и в ответ на лице Темуджина возникла почти веселая улыбка:

— Давай, Шепе, действуй без своих штучек! — сказал он.

Шепе Нойон в ответ захихикал.

— Но мне нравится шутить с тайджутами, батыр, — ответил он нарочито высоким женским голосом и тоном, каким говорят капризные красавицы.

На темных лицах воинов появились улыбки.

Темуджин захохотал и поспешил к другому отряду, которым командовал его простой и смелый братец, Касар, славившийся меткой стрельбой из лука. Они ничего не говорили друг другу. Темуджин ласково взглянул в глаза брата, коснулся рукой руки Касара и посмотрел на воинов. Касар не сводил с лица Темуджина взгляда, напоминавшего обожающие взгляды, какими осмеливаются глядеть на бога.

Темуджин поехал прочь, приблизился к шаману, резко кивнув ему, приказал:

— Поговори с моими воинами.

Кокчу торжественно поднял руку. Он выглядел прекрасно — высокий и импозантный в сине-белых одеждах. Глаза шамана сверкали, а красивое лицо оставалось суровым.

— Воины батыра Темуджина! — начал он, и его голос отдавался эхом в полной тишине. — Сегодня нам предстоит страшная битва не на жизнь, а на смерть, испытание огнем и мечом! Мы должны будем выстоять! Вы не должны дрогнуть, ни в чем не сомневайтесь и не чувствуйте страха! Вы обязаны выстоять! Духи Вечного Синего Неба сделали так, что ни один человек не сможет победить Темуджина, их слугу и солдата! Тот, кто дрогнет и побежит, того поразит молния. Я вам повторяю, войско Темуджина — непобедимое войско, даже если бы тайджутов было не тридцать тысяч, а все сто!

Он высоко вскинул руки и благословил торжественно воинов. Воины на несколько мгновений склонили головы, а когда подняли, — преданно взглянули в сияющее синее стекло небес.

Темуджин про себя ухмыльнулся, а потом поскакал к своему отряду. Его встречали нокуды Бельгютея и Джамухи, находившиеся под его личной командой.

— Мы готовы, батыр, — сказал Бельгютей и улыбнулся.

— Вижу, — кивнул Темуджин, — Бельгютей, ты всех хорошо подготовил.

Положив руку сводному брату на плечо, он потряс его, а потом повернулся к Джамухе. Они молча посмотрели друг на друга.

У Джамухи оставалось спокойным усталое лицо и бледно-голубые глаза не сверкали. Но в них можно было различить смелость и решительность. Он прямо сидел на коне, держал в руке обнаженный меч.

Темуджин подумал: «Этот мирный человек готов сражаться и умереть ради меня. Он, конечно, предан мне и смел, но сердце его не лежит к сражению».

Он одновременно ощущал раздражение и был тронут, понимая, что Джамуха не станет себя щадить, как бы ему ни было неприятно принимать участие в битве.

На миг Темуджин вспомнил слова матери, Борте и шамана, которые высказывали сомнения в любви Джамухи к нему, и еще раз подумал, что человек может умереть ради долга и необходимости, но ради любви он может это сделать страстно и радостно.

«Но почему мой анда стал меня меньше любить?» — спросил он себя, и тут же вопросительно взглянул в светлые глаза Джамухи. Тот ответил ему прямым взглядом. Темуджин так и не смог ничего прочитать в его смелом и спокойном взгляде.

«Но что он мне сможет сделать?» — презрительно подумал Темуджин и вспомнил слова Джамухи: «Человек, обретший власть, получает вместе с ней врагов, подобно верблюду, в шкуре которого кишмя кишат блохи!»

Он наклонился к Джамухе и, не зная, что сказать серьезному молчаливому другу, произнес с тревогой и решительностью в голосе:

— Джамуха, нам предстоит тяжкий бой!

— Темуджин, тебе предстоит еще много сражений, — тихо ответил Джамуха.

Только он один назвал Темуджина по имени и не произнес «Батыр». Даже Бельгютей не посмел его назвать по имени.

Темуджин кивнул и в задумчивости поехал прочь. Джамуха проводил его взглядом, в котором затаилась грусть.

Все ждали в полной тишине. Воины, молча стоявшие за отрядами Темуджина, не двигались и напоминали раскрашенные конные статуи. Молчали даже женщины и дети. Затих скот. Только хвосты, прикрепленные к шестам, шевелились от ветра, и облака, отбрасывая на землю смазанные тени, проплывали над замершей в тревоге долиной. Тени метались по красно-белым скалам и утесам и временами напоминали огромные фасады с окнами, колоннами и террасами; замки и храмы, окруженные колеблющимися крепостными стенами.