Монастырские утехи - [43]

дружкой... Но он не разрешал им больше убегать за ворота, в дальнюю часть загона или висеть

на заборе. Он тут же бежал за бестолковыми и приводил их на место, в стадо.

   Учитель удивлялся, наблюдая за тем, как пёс себя ведёт. Ребята смеялись, принимая это за

игру. Когда стадо стало уходить, собака подошла к воротам и пристально посмотрела на чабана

— не разрешит ли он проводить ягнят?

— Иди,— сказал учитель и протянул руку, показывая, что разрешает. И Самсон нёс свою службу.

На этот раз он уже не плёлся пугливо в хвосте процессии, он бежал, чувствуя ответственность,

то впереди, то рядом. Он старательно направлял их движение, а учитель, всё больше удивляясь,

шёл за ним. Время от времени Самсон оборачивался к нему, чтобы посмотреть, доволен ли

хозяин, как он, Самсон, выполняет свой долг. Только ему странным казалось, что ягнята один

за другим покидали стадо, и он не знал, как быть, и бежал назад к чабану...

— Оставь его,— приказывал учитель, делая Самсону знак рукой,— оставь... Иди с другими

дальше.

   Пёс понял и продолжал нести службу — бежал то рядом, то впереди,— как было нужно, чтобы

удерживать ягнят. Выскакивали деревенские собаки, которых дети боялись и от которых

оборонялись прежде камнями и палками. Теперь в этом не было нужды: Самсон на мгновение

бросил процессию и, кинувшись в первый попавшийся загон, хорошенько расправился с

обидчиком, а потом, успокоенный, возвратился. Шавка, загнанная во двор, протяжно выла. И

так в этот первый день своей службы потрепал он несметное количество дворняжек,

пристававших к его ягнятам. Стадо уменьшилось. Они дошли до конца улицы, учитель —

сзади. Осталось всего несколько ребят, и они разбежались по боковым улицам... Самсон, как

храбрый и совестливый пастух, хотел довести и этих ягнят. Но учитель позвал его, и он

послушно вернулся.

— Молодец,— гладя пса, похвалил его хозяин, и счастливый Самсон завизжал от

удовольствия.

   Учителю стало ясно. Он проделал опыт, который убедил его в том, что он и подозревал утром:

собака пришла с горного пастбища. И была вышколена на овец. Он испытывал пса еще

несколько раз, и всегда Самсон показывал себя одинаково храбрым и заботливым; можно было

на него положиться. Одна за другой деревенские собаки, большие и малые, как с правой

стороны улицы, так и с левой, испробовали свои силы и сразились с ним; всем им пришлось

несладко от его зубов, и больше они на дороге не показывались. Только трусливо брехали из

подворотен. Если какой зарвавшийся пёс и отваживался выйти за ворота, Самсону стоило

толкнуть его, и тот катился кубарем, к великой гордости ребят.

   Через некоторое время все собаки стали его бояться, и достаточно ему было показать зубы —

да не все, а только верхние,— как эти жалкие трусы исчезали, продолжая тявкать из-за ограды.

Наконец учитель подверг его ещё одному испытанию. Он договорился с одним хозяином, что,

когда пёс будет провожать ребят, тот кинет ему кусок мяса. Учитель хотел испробовать, как

поведёт себя сторож, увидев приманку. Сказано — сделано. Самсон на ходу понюхал мясо, но

не остановился... На обратном пути он нашёл кусок на том же месте и нагнулся к нему. Учитель,

любопытствуя и отчасти потеряв веру, остановился посмотреть; он сожалел, что собака не

держалась твёрдо до конца.

   Но, во всяком случае, пёс не забыл о своем долге. Теперь, когда он проводил детей, можно

было позволить себе слабость. Самсон же, обнюхав мясо, повернулся, поднял заднюю ногу,

помочился на него... и пошёл за хозяином. Учитель от радости прямо посреди дороги обнял и

расцеловал Самсона. Хорошо, что было уже поздно и никто его не видел... С тех пор учитель

никогда больше не наблюдал за псом и никак его не испытывал.

   Самсон стал гордостью школы. Дожди вымыли его, и он снова похорошел и весь — от

макушки до кончика хвоста — оделся в белую сарику[13]. Что ни утро, Самсон принимал у входа

ягнят. Что ни перемена — сторожил их, обегая их хоровод. Он знал, что чабан облёк его

полномочиями, и принялся муштровать их по заветам своих предков, сторожей с горных

пастбищ.

   Когда доходило до драки, он смело просовывал между забияками голову или всё туловище и

разнимал их. А самых непослушных валил лапами на землю и так держал, покуда не приходил

учитель.

— Я приказал собаке,— говорил учитель,— поймать и привести мне самых неугомонных.

   А другие и радовались — пускай наказывают забияк.

   Ребята послабее, когда их обижали сильные, кликали пса себе на помощь. Он прибегал тут же,

прекращал драку и устанавливал мир. Теперь уже все были уверены, что собака была не как

другие — волшебная. Так сказал о ней один мальчишка, когда Самсон вытащил его из-под

врага, сидевшего на нем верхом и лупцевавшего его кулаками.

— Он спасёт даже из когтей Змея.— Мальчик слышал сказку о Фэт-Фрумосе[14] и о тяжелой

земле и лёгкой земле.

   И все думали так же, как этот мальчик.

   Поэтому никто на него не обижался, что он всех воспитывал — ведь не обижались же они за

наказания на господина учителя. Пёс был теперь их старостой и защитником, и дома они без

конца похвалялись его подвигами.

— Смотри-ка, учитель-то ваш спятил от одиночества,— говорили некоторые родители.—