Монастырь потерянных душ - [42]

Они просто наблюдали. Стоило ребенку нужного возраста появиться в месте, где находился странник, как тот словно про все забывал и только смотрел, с нереальным по человеческим меркам вниманием. Поговаривали, конечно, про сглаз и про «волны зла». В конфликт со странниками, однако, никто не вступал. Нередко странников замечали неподалеку от городских школ.

В общем, странников видели многие дети, и ничего особенного не случалось, пока у одного ученого не начались проблемы с ребенком. Собственно, все можно было списать на половое созревание: и кошмары, и приступы недетской тоски — меланхолии, как тогда говорили, — и необъяснимую нервность, и даже истерики.

Только ведь свое горе воспринимается всегда острее, чем чужое или абстракное. У ученого испортились отношения с женой, он вынужден был уехать. Через много лет он встретился уже со взрослым сыном. Вспомнили о прошлом. И неожиданно тот рассказал отцу о снах, в которых странник его уводил. Под дождем, в лес, по грязной дороге. Это продолжалось бесконечно. У меня такое чувство, будто я проживал две жизни за раз, — сказал сын. Одну — обычную, дома, как все. И другую — это продолжалось лет пять — я жил в каком-то странном пустынном месте. Вокруг меня были взрослые люди, мужчины, они чему-то учили, а я не мог толком вспомнить, чему. От этого было ужасно плохо. Они не причиняли мне физического вреда, да и морального тоже. Наоборот, занятия день ото дня делали меня лучше и совершеннее.

Я мог совершать такие вещи, которые бы в реальности даже попробовать не осмелился. Но я не помнил, почти ничего не помнил, и это наполняло меня страданием. Я оказался разорванным надвое. Потом, когда я подрос, боль стала глуше, и ощущение, что со мною происходит что-то параллельно, ушло. Точно меня выучили и отпустили. Но я вижу, что совсем не таков, каким они меня сделали. Я нормальный человек, со средней внешностью и средними способностями. При этом не отпускает чувство, будто существует и другой я — лучше, умнее, прекраснее. От этого у меня проблемы с женщинами и с учебой, я не способен заработать на жизнь, чтоб завести семью и детей. Со мной вроде бы ничего не произошло, но мне кажется…

Он опустил голову и замолчал.

Отец вспомнил, что сын его в детстве считался способным ребенком, и действительно был умным и любопытным мальчиком. Теперь перед ним сидел не очень здоровый и несчастливый молодой человек. Которому он, отец, ничем не может помочь. Они расстались, ученый дал сыну денег. Ученый был вполне скептиком и не принимал ничего на веру. Но так получилось, что он принялся собирать сведения о людях, которые встречались со странниками. Сначала неохотно, между делом, но чем больше он узнавал о похожих случаях, тем интенсивнее занимался этим.

Оказалось, что сон (или фантазия) об уводящем страннике типичен. Людей, которых в детстве зацепил взгляд незнакомца, обнаружилось несколько десятков. У большинства родители разошлись, а сами дети очень болезненно переживали период взросления. При этом кошмары и истерические состояния начинались задолго до того, как матери и отцы стали конфликтовать всерьез. В первые школьные годы дети отличались незаурядными данными, но, вырастая, никто из них не реализовался.

Более того, они — даже к тридцати годам — оставались неустроенными в жизни и одинокими. «Как будто кто-то украл все лучшее, что во мне было», — сказал один из них.

К сожалению, ученый не смог провести настоящее исследование — просто написал книгу, которую приняли за не слишком удачный роман. Ее даже не напечатали. Но рукопись ходила по рукам, и, скорее всего, она помогла сформироваться этой легенде о школах. Суть ее в том, что странники ходят по городам, выискивают наиболее умных детей и крадут у них душу. А может, душа сама с радостью отправляется с ними, потому что в обычной человеческой жизни не видит для себя перспектив. В школе — «странном пустынном месте» — идет обучение тайным знаниям, присутствие которых человек ощущает, но толком «вспомнить» не может. Он чувствует, как движется к совершенству, но внешне ничего не меняется, и это причиняет огромную боль. Такие люди воспринимают себя как потерянных и чужих, но они понятия не имеют, где искать и как они могли бы стать «своими». Говорят, будто некоторые из них, уже взрослыми, пропадают без вести, но, в силу их одиночества, никто особо не беспокоится… Вам, конечно, интересно было бы узнать, существуют ли странники и школы в наше время, но на этот вопрос ответа у меня нет.

Произнеся последнюю фразу более бодрым тоном, профессор улыбнулся и объявил:

— Перерыв.

Он склонился над свободным столом и принялся перебирать бумаги. Несколько человек подошли к нему. Другие принялись негромко разговаривать, третьи сидели молча и неподвижно, кое-кто встал и подошел к окнам на улицу.

Я смотрела на темноволосого парня, лет на пять моложе меня. Его прямые густые волосы почти закрывали уши. Кожа была смуглой и гладкой, линии лба, щеки и носа — он сидел ко мне в профиль — очень четкими, как у ожившего манекена. Я любовалась им.

Он почувствовал, поднялся. Глядя мне прямо в глаза, повернулся, шагнул, и положил ладони на стекло точно напротив моих. Это был однозначно живой человек, а не видеоизображение. Версию с прозрачным зеркалом я отвергла, потому что парень явно видел мое, а не собственное лицо.