Монахиня из третьего отдела - [77]

— Постараюсь, — растягивая гласные, ответила она, — Так мне можно, как личности, развиваться?

— Конечно. Нужно! Ты уже это делаешь, просто не осознаешь.

Шарлотта замолчала. Она выглядела задумчивой. Наконец, кивнула и выскользнула из объятий Дрейка.

— Я скоро вернусь, — ответил оперативник, медленно отворяя дверь.

Девчонка прошлепала по полу и повалилась на кровать, а он сам замер, продолжая смотреть на нее. «Я… что, не хочу уходить?» — спросил сам себе Логан. Ему было как-то боязно оставлять ее здесь. Кем бы ни была Шарлотта, если верить ей самой, как личность она буквально недавно родилась. И как бы много она не знала, сейчас она действительно была именно такой маленькой девочкой, которой выглядела. Или даже еще мельче. И вокруг никто не понимал этого.

«Странная эмоция. Пахнет как родительская ответственность», — хмыкнул Логан. Уходя, он щелкнул выключателем и бросил в темноту:

— Пока я не вернусь, никого не впускай.

Стоило ему захлопнуть дверь, как замок внутри тут же щелкнул. Лотте не требовались ключи, она могла с легкостью адаптироваться к любому замку, словно матерый медвежатник. «Умница!» — отметил про себя оперативник. Эмоции внутри переполняли, но с учетом всех оттенков, делиться ими он не был готов ни с кем. Некоторая часть сознания пыталась выстроить картинку, как могла бы реагировать, например, Лиретта, если бы узнала правду.

«Надо все же ее будет проверить, — сделал пометку Логан, — Только придумать, как».

Мысли между тем потоком вернулись к Лиретте, вращаясь вокруг нее и только изредка соскальзывая на сугубо практические вопросы: как он убедит святого отца и что случится после этого. Ситуация выглядела похоже на ловушку, и все же где-то в глубине души Дрейк смутно понимал: если бы для Шарлотты Дыхание имело бы такое большое значение, она с ее универсальной отмычкой нашла бы способ раздобыть его сама, пренебрегая всеми запретами. И, вполне вероятно, никто бы не поверил, или это спустили бы ей с рук. Напротив, она сильно раскрывается, совершая такие поступки.

А вот то, что прямо сейчас происходило у Вейлумов, поддавалось осмыслению с трудом. У Логана никак не получалось избавиться от ощущения, что его воспитанница может быть в опасности там. Причем в той самой девичьей опасности, когда она просто не знает, когда и как именно следует дать отпор. Когда она может оступиться, потерять загадочность, продать себя мужчине — и продать по совсем не той цене, которую хотела бы взять Церковь. Конечно, всяко хорошо, и может быть Триединые пошлют им деток, но такие мысли делали Логана чернее тучи. И хуже всего: а что, если она и вправду влюбится? Настолько, что перепутает небо и землю, и окажется губительно искренней или безбашенно самоотверженной? Что будет тогда?

Оставалось только пытаться прикрыть лицо рукой. Эта миссия становилась сложнее, чем думалось раньше. Изначальная цель стала недосягаемой. Если главное вещественное доказательство, ради обнаружения которого у Вейлумов можно было пожертвовать многим, сейчас сидит в своей комнате и ждет возвращения оперативника, чтобы послушать сказку про «кровяку», то… становится страшно. А можно ли было и впрямь рисковать и ставить множество жизней на кон? И можно ли было допускать в число возможных жертв Лиретту?

Неизвестно. Прямо сейчас Дрейку хотелось сорваться и метнуться за своей воспитанницей, вырвать ее из лап этого сынка сенатора и спрятать под боком, там, где с ней точно ничего не случится. И он мог бы… судя по недавним словам Сьюпенса. Мог бы. Но будет ли она счастлива?

Логан крайне сомневался.

Ясно одно: кем бы ни был таинственный покупатель, он переступил черту любого здравомыслия. Коллекционировать Сердца Охотников, конечно, запрещено, но использовать их для восстановления этих военных машин…

Гораздо, гораздо хуже.

Хвост тридцать четвертый.

Вечер и разбор полетов

«У Этель явно что-то случилось», — подумала Лиретта, когда после излишне горячей воды в ванной камеристка принялась ожесточенно натирать ее мочалкой. Если первое можно списать на невнимательность, то второе не заметить попросту нельзя! Решив понаблюдать, Лири терпела, втайне надеясь, что это лишь вечерняя усталость. Но, похоже, она ошиблась. Вслед за изодранной мочалкой кожей в глаза попал шампунь! Не выдержав, Лиретта ойкнула и принялась тереть глаз одной рукой, а второй тянуться к кувшину с холодной чистой водой.

— Что-то не так? — как ни в чем не бывало спросила Этель, невинно хлопая глазками.

— Да так, мыло… — недовольно буркнула Лири, надеясь, что камеристка не заметит ее возмущение.

— Простите, миледи. Я сейчас все исправлю, — с наигранной бодростью ответила Этель, подавая госпоже кувшин холодной воды.

— Когда приедет Его Светлость Джандетто? — спросила, пытаясь вымыть едкую жидкость из глаз.

Не получалось, становилось только хуже, щипало все сильнее. Лири вернула кувшин камеристке и открыла кран с холодной водой, решив для начала вымыть ладони.

— Мы ждем его завтра после полудня. К счастью, ваше новое платье прибыло сегодня.

«Интересно, какой пыточный инструмент ждет меня на этот раз?» — подумала Лиретта, а вслух спросила: