Монахи. О выборе и о свободе - [13]

Дальше заинтересовала музыка, в основном светских композиторов, так как церковных тогда услышать было совершенно невозможно. Сам я не играл, но часто и подолгу слушал разные произведения, в основном классические. Со временем мои вкусы и привязанности менялись: поначалу нравился Вивальди, в какой-то степени – Моцарт, некоторые произведения Бетховена, не последнего его периода. А потом любимыми композиторами стали – и остаются по сию пору – Рахманинов и Шопен. Всегда с удовольствием слушаю шопеновские фортепьянные концерты, первый концерт Рахманинова для фортепьяно с оркестром. Последнее время все больше нахожу какое-то созвучие творчеству Шнитке. Но и это оказалось увлечением.

Затем появлялись интересы к психологии, философии, но, доходя до какого-то предела, исчерпывали себя. Паки и паки – не то.

Когда началась перестройка и священнослужители получили возможность выходить на широкую аудиторию, состоялась судьбоносная встреча с архиереем, который впоследствии рукоположил меня во диакона, священника, постриг в монахи. Это был владыка Хризостом, в ту пору Иркутский и Читинский, а в последствии – Виленский и Литовский [9] . Замечательный, глубоко церковный человек, умный, проницательный, яркая личность. Когда владыку перевели из Иркутска в Вильнюс, я оставил свою мирскую деятельность и последовал сначала за ним, а после, вступив в число братии Свято-Духова монастыря, – за Христом.

Не вдруг, не сразу – постепенно начал понимать, что долгое время Господь, шаг за шагом, через разные увлечения вел меня к Церкви, а увлекаться позволял, с тем чтобы впоследствии была возможность сравнить мир культуры высокой, но все же человеческой с поразительным, безграничным миром Православия.

В миру – живопись, а в Православии – иконопись, явление неизмеримо более высокое. Живописец – человек, который пытается отразить окружающий видимый мир через свое отношение к нему. Иконописцем, по большому счету, является Сам Господь, который посредством человека являет нам образы мира невидимого, духовного.

Между светской музыкой и церковной тоже обнаружилась принципиальная разница. Музыка светская – это выражение душевного состояния композитора, а церковное пение – средство устремиться к Богу самому и помочь это сделать другим. Совершенно разный уровень. Я интересовался философией, а встретился с богословием. Увлекался психологией, а оказался лицом к лицу с аскетикой. Потому, оказавшись в монастыре, прикоснувшись к Православию, уже ничего не выбирал, все стало очевидным: вот мой путь, по нему и нужно идти.

Каждого человека Господь ведет к Себе по-разному, знает все, все учитывает: каков сам человек, его характер, темперамент, жизненный опыт. Дело Божие – призвать и помочь; дело наше, человеческое – услышать, откликнуться и последовать.

В молодости, в студенческие годы, я терпеть не мог, когда мне что-то навязывали. Старался все понять, а затем и принять сам. Так был воспитан, таким был. И Господь, зная это, ни к чему меня не принуждал. А постепенно, незаметно, создавая соответствующие условия, ставил перед выбором, который я делал самостоятельно и тем совершал очередной, маленький, но все-таки шаг и все-таки к Церкви.

Кадило как спорт-инвентарь

Мой духовный отец, батюшка Иоанн (Крестьянкин) [10] , говорил: прежде чем стать монахом, нужно христианином стать. Ну а прежде чем стать христианином, думаю, хорошо бы состояться как человек. Если привел тебя Господь к Своей Церкви, служи ей теми талантами, которые собрал в миру, если в монастырь – служи таковыми же обители, братии и паломникам. Не отвергай, не отказывайся от них – все собранное с Божьей помощью пригодится для нового служения, в том числе и иноческого. Плохо, на мой взгляд, поступают те новоначальные монахи, которые слишком буквально понимают заповедь об оставлении мира, умирании для мира. И еще хуже, если пытаются ее воплотить тоже слишком буквально.

Мне тоже довелось пройти через подобное искушение. Молитвами и наставлениями батюшки Иоанна благополучно, слава Богу. Все, чем я увлекался до пострига, помогало приобщиться пусть к душевному, но все же богатому, разнообразному опыту человеческого бытия. Культура – это проявление опыта душевного, но часто граничащее с духовным. Апостол Павел говорил, что «.невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы.» (Рим. 1: 20). Рассматривание этих творений и позволяло мне развиваться как человеку, улавливать, видеть искру Божию во многих произведениях искусства. Даже в тех, где о Боге и не говорилось: пейзажах, натюрмортах, портретах обычных людей, в классической светской музыке, в произведениях советской литературы (В. Г. Распутин – самый яркий пример). Если бы я все это отторгнул, очень много потерял бы и как монах, и как архиерей в будущем.

Когда Святейший Патриарх Алексий рукоположил меня во епископы и благословил совершать архиерейское служение на Камчатке, опыт мирской жизни помог мне найти общий язык с самыми разными людьми: и врачами, и писателями, и психологами. А увлечение кибернетикой помогает работать с компьютером. Вот IPad недавно освоил, он постоянно со мной. Свой блог в Интернете уже не первый год веду.