МОНА - [4]

Амина, собравшаяся уходить, вновь ко мне поворачивается:

- Вообще-то, обычно всегда все танцуют под твою мелодию. Так почему бы в этот раз не послушать песню, которая нравится мне?

Понимаю, что мы обе ведем себя, как истерички и стервы, да еще и подвыпившие, но остановиться не могу. Зная подругу, могу предположить, что она думает то же самое. Просто блин, вот честно, Амина, что бы она ни говорила, как бы ни отпиралась, примеряет все время на себя роль лидера. Да, это ее свадьба, но зачем относиться к официантам, словно они кусок дерьма и не достойны человеческого отношения? Я – именно тот человек, который достает в ресторанах всех, но потом оставляет щедрые чаевые. Амина же – просто любит за*бывать. Без чаевых. Вообще.

- Ты решила, во что будут одеты твои подруги и друзья Кости, и даже он сам. Ты решила за своего мужа, что он будет пить. И ты только что отшила официанта, который заговорил со мной.

Словно не доверяя всему, что происходит, девушка усмехается, приоткрыв рот, и разводит руки. Гости уже с интересом на нас поглядывают.

- Мы же не собираемся сейчас ссориться из-за какого-то официанта?

Я свожу брови вместе, злая от того, что она не понимает ни черта!

- Дело не в официанте. На своей свадьбе ты – диктатор, на всех мероприятиях ты – диктатор, даже когда мы просто выходим погулять все вместе, ты - диктатор. Я просто… выпила! – Поднимаю глаза на нее. – Да, я просто позволила себе напиться, и сейчас… понимаешь, наконец-то могу высказаться! Господи, - смеюсь, и смех выходит каким-то нетрезвым и нелепым, - наконец-то! – Веду пятерней по спутанным волосам (совсем недавно это была красиво-уложенная прическа), не переставая улыбаться. – Я пьяная, ага. Ну, и что? – Оборачиваюсь к толпе богатых зевак. – Что смотрите все? – кричу, а первоклассные жирные леди в приталенных платьях, что их уродуют, охают. – А вы, что, не пили? – Хихикаю, словно дурочка. – Боже, я несу сущий бред, - берусь за голову, и вдруг за локоть меня кто-то цепляет, ведя к выходу из веранды.

Эй, я никуда не собираюсь! Начинаю вырываться только после восьми сделанных вместе шагов (я считала). Когда мы сворачиваем, я вскидываю голову на своего спутника.

Это Герман.

- Похоже, тебе нужно проветриться, - с обаятельной улыбкой советует он.

Не соображаю, что делаю. Тянусь и целую того в уголок губ. Нежно, почти безмятежно. Когда отдаляюсь, официант хватает меня за запястье, не разрешая сделать шаг назад.

- Понравилось, - шепчет он.

Решая поцеловать меня, он наклоняется ближе. Но я вырываюсь, невзирая на его высокий рост и крепкие плечи, и бегу по дорожке вперед. Решит ли догнать меня этот парнишка?

ГЛАВА 2.

У сексуальности голубые глаза

Лолита

Все так быстро произошло, я даже не успела понять, к чему все ведет, когда губы парня с еле заметными ямочками на щеках практически коснулись моих. У меня в горле пересохло. Но это, наверное, из-за того, что организм требует того дорогого вина, что нам наливали. Жаль только, что не Герман обслуживает стол, за которым я сижу с девочками. Я бы им любовалась.

Так много проблем навалилось, а я думаю о каком-то брюнете в ужасной униформе, вместо того, чтобы представить свое реально положение вещей в данный момент. Вероятно, когда человек сталкивается с тем, что ему не знакомо, он пытается переключиться на нечто другое? Прекрасно. Мне не знакома неизвестность и нищета, и я пытаюсь переключиться на официанта. Не таким я себе представляла этот вечер.

- Остановись, - слышу за спиной его голос.

Это заставляет меня перестать идти. Воспоминания накатывают величественной волной. Я словно захлебываюсь в этой воде.

Помню, как кричал мне это Эмин.

А я шла, не слушая его.

Но он кричал. Сильно.

А потом помню, как отец в него выстрелил…

Поворачиваю голову, но не поворачиваюсь сама. Герман быстро шагает ко мне, а я краем глаза могу наблюдать за охранниками в достойных костюмах; они бдят за гостями у своего поста – это небольшая будка со стеклянной дверью.

Герман становится передо мной, прежде оглядываясь на охранников. Он сощуривается, защищая глаза от заходящего солнца.

- Ты кое-что обронила, - говорит, переводя дыхание, и только сейчас ощутив реальность, понимаю, что парень за мной бежал.

Капельки пота выступили на его лбу. Он протирает его ладонью, а я опускаю взгляд на другую, в которой он мне протянул мою маленькую заколку, украшенную красными изумрудами и бриллиантами – подарок мамы на прошлый Новый год. Сколько человек на его месте забрали бы эту драгоценность себе?

У меня округляются глаза, когда я забираю заколку, каким-то образом выпавшую у меня из клатча, и прячу ее обратно. Хотя, может Герман просто не знает о высокой ценности этой вещи.

Это же David Morris.

- Мне пора, - не отводя ни на мгновение взгляда, говорит парень. - Уже темнеет, - сморит на небо, взмахивая длинными темными ресницами. – Скоро будут выносить торт.

О, у Амины просто первоклассный торт. Большой, красного цвета, в форме сердца. Они с Костей и с Костиной мамой заказывали сладость в Химках.

- А можешь остаться? – как ни странно, ни на что не рассчитывая, спрашиваю я.

Он уже собирался идти, но теперь с двойным любопытством глядит на меня.