Моменты - [92]

— Ты говорила, что я чего-то не знаю, — напомнил он.

Элизабет поднесла ко рту дымящуюся чашку и сделала глоточек. Она много дней репетировала про себя, как расскажет Майклу про Амадо, но теперь все забыла.

— В ту ночь, когда ты уехал, Амадо сказал мне, что умирает, — наконец бестолково выпалила она.

Майкл в изумлении уставился на нее.

— Что ты сказала?

— У него была закупорка сердечных сосудов, — продолжала она. — Это развивается медленно, но необратимо.

— Ты сказала «была». Как это понять?

Она обхватила руками чашку и уткнулась в нее взглядом: она не хотела видеть боль в глазах Майкла, когда он услышит ее ответ. Но в последний момент она снова подняла глаза, не в силах защититься.

— Он умер прошлой весной.

Кровь отхлынула от лица Майкла.

— Мне никто не говорил. Боже мой, как же мог я не знать? — Он посмотрел на нее с укором, и Элизабет увидела в его глазах слезы, смешанные с гневом и смятением. — Но почему же ты не…

— Я не знала, где ты был.

— Но теперь-то ты меня нашла.

— Я наняла детектива.

— И ему понадобилось так много времени?

— Я наняла его всего неделю назад. А до этого я считала, что ты не хочешь возвращаться. — Она поставила свою чашку обратно на поднос и, потянувшись, коснулась его руки. — И только когда детектив сообщил мне, что ты целый год провел на судне, я сообразила, что ты и не мог знать о случившемся.

Майкл опустился на стоявшее рядом с ним кресло.

— Все это время… а его уже нет. Я всегда представлял его здоровым, занятым работой на винодельне, или как вы с ним… — он потряс головой. — Да как же я мог не знать?

— Ты уехал: перед тем, как он начал быстро сдавать. Единственным признаком болезни… — она оборвала себя, но было уже слишком поздно.

— Что?

Элизабет могла бы обойти этот вопрос, но в ее жизни было уже слишком много секретов и полуправд. Майкл заслуживал большего. Да и она сама не боялась правды.

Спустя несколько минут Элизабет подошла к камину и протянула руки к огню. Стоя спиной к Майклу, негромким, но твердым голосом она заговорила. Сначала она рассказала ему о причине импотенции Амадо — что это не имело никакого отношения к ней и что он никогда не переставал любить ее. Она не пропустила ничего, сколь бы мучительным, неловким и приводящим в смущение это ни было. Она даже вернулась назад, чтобы заполнить пропущенные подробности о той ночи, когда она пришла в его комнату, чтобы покормить котят. Она рассказала ему и о неловких манипуляциях Амадо с целью сблизить их, и о двуличности Фелиции, и о проявленной Эдгаром эксцентричной форме рыцарства.

Майкл слушал ее без комментариев, останавливая лишь тогда, когда ее голос переходил на чуть слышный шепот. Уже приближаясь к концу рассказа, Элизабет повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Самое последнее, что он сказал мне… передать тебе, что он очень сожалеет…

Секунды растягивались, превращаясь в минуты, а Майкл все сидел, пристально глядя в огонь.

— Я так и не написал ему прощального письма. Я пытался, но не мог найти нужных слов.

У нее было несколько лет, чтобы свыкнуться с мыслью о болезни, а потом и со смертью Амадо. А Майкл только сейчас узнал о потере дорогого человека.

— Он понял, — сказала она.

Майкл поднял на ее взгляд.

— Ты кое о чем умолчала.

Элизабет нахмурилась.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Причину твоего приезда.

Она взяла свою чашку, но увидев, что кофе стал холодным, снова поставила ее на место.

— Банк не поможет мне, если только у меня не будет квалифицированного винодела.

Он откинулся на спинку кресла.

— Но почему же я-то? Есть же десятки…

— Джон Сорделло, кажется, полагает, что, учитывая твой опыт, правление банка без проволочек примет положительное решение.

— Стало быть, это идея Джона использовать меня как дополнительную «подпорку», а не твоя?

Элизабет сглотнула.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Он посмотрел на нее долгим и жестким взглядом.

— Да просто скажи мне правду.

— Добыть лучшего винодела — его идея.

— Понятно.

— Но детектива, чтобы найти тебя, наняла именно я.

— Значит, ты хочешь мне сказать, что проделала весь этот путь только для того, чтобы предложить мне работу? И предполагается, что это должно меня потрясти?

Его гнев сбил ее с толку.

— Тебя оскорбляет такая высокая оценка твоего таланта?

— Да нет же, черт подери. Я ради этого и живу.

Гордость так много лет была ее единственной опорой, что сама мысль рассказать Майклу о своих чувствах и о причине, на самом деле приведшей ее сюда, испугала Элизабет. Если он отвергнет ее, что тогда у нее останется?

— У меня беда, Майкл.

— Да, это я понимаю. Это и впрямь сущий ад: знать, что если ты не получишь то, что хочешь, тебе придется смириться с приобщением к легиону праздных богатеев.

— Ты же знаешь, мне плевать на деньги.

— Откуда я должен это знать?

— Оттуда, что я же здесь.

Губы Майкла сложились в ироническую улыбку. Он медленно покачал головой и опустил взгляд на руки.

— Амадо и в самом деле знал, что делает, когда женился на тебе. Он потратил половину своей жизни, пытаясь вселить чувство семьи в Фелицию и Элану, и это ни к чему не привело. А потом появляешься ты, и уже через пару лет готова сделать все, чтобы сохранить «Вина Монтойя» от злобных лап «Хикса и Броди», даже если в процессе этого рискуешь лишиться последней рубашки.