Моментальные записки сентиментального солдатика, или Роман о праведном юноше - [7]

Шрифт
Интервал

— На моем месте уже сидит, фашист хуев! Ну-ка сдернись!

— Эй, Рэкс! Иди на хуй! Болдырев! Митрофанов!


Ужин.

Настолько проголодался, что из рыбы дрожащими пальцами выбираю, вырываю кости и ем быстро-быстро, лихорадочно. Все время боюсь, что не успею наесться, или скомандуют строиться на улице, или случайным плевком испоганят али еще чем. Жую быстро-быстро, взор отсутствующий, только зубы работают. Отупение особенно заметно, когда едим.

Вышел. Ох, отдышусь!

— Товарищ солдат, ко мне! Объект — столовая, бегом марш и назад с отданием чести, а потом на гауптвахту пойдешь. Охамели! Честь совсем не отдают.

Жесткогубый сорокалетний прапоришка придрался.

А мы ему наотмашь строевым с издевочкой подчеркнем. Вот так, каблучками щелкнем и вытянемся.

Надсмеялся по всем правилам воинской вежливости, пусть теперь зубами щелкает да матюгается.


Я никогда не смогу да и не сочинял стихов только для себя. Они приходят в предощущении читателя.


07.07.80.

Ночь. Глаза слипаются. Брожу зевающим призраком по казарме. Опять я дежурный. Дзынь-дзынь…

— Дневальный учебной батареи курсант Яковлев слушает. Тридцать пять четвертого!


Дневальный, дневальный! Бычок во рту, сапог стянул, портянку размотал. Сосредоточенно и усердно состригает ножницами затвердевшую на пятке мозоль.


Пыхтит, скрипит стулом.

— Знаешь на кого Сима похож? На такого громадного малярийного комара.

— У него характер не малярийный.

— А какой у него характер?

— Хороший.

— Ну а что, малярийные комары добрые.

— Сегодня знаешь какое число? Седьмое. День рождения Ринго Стара. Мы этот день всегда отмечали. Покупаем хорошее вино, берем пластиночки битловские, отдыхаем, обсуждаем, спорим, короче, интересно день проходит.

Дождь все никак не выплачется.

— Слушай, откуда эти скрипы?

— Скрипы? Крысы бегают. Я щас удеру отсюда, если увижу хоть одну. Они у меня не столько страх вызывают, сколько отвращение ужасное.


И сколько еще нетронутого в солдатиках. Вот сегодня, после отбоя, рассказывал я страшные истории. Слушали, укутавшись в одеяла. Дети…

Дети, которых учат воевать. Вначале убеждают, потом принуждают.

«Вначале обязательно убедить, потом принудить»? — В. И. ЛЕНИН.

— Слушай, а как пузыри рождаются?

— В воду попадает она. Она же вместе с воздухом. Раз, смотри, и пузырь!

— Пузырь. Пузырик… куполок. Обитель капли воздуха.

(Сказка: капля-принцесса.) Капелька.


09.07.80.

— Шурик, я остатки зуба выковырял сейчас. Счастье такое.

— Значит так, возьмем бутылку белого портвейна, и кайф нас протащит немного. Потом пообедаем.


Кирпичный заводик.

Втроем мы с шиком прибыли сюда на автобусе. Цех. Чем-то похож на огромную замызганную мастерскую художника-керамиста. В центре крепостью — печь! (Для обжига кирпичей.) Полукруглые своды ее загорожены железными щитами. На всех пальцем, прямо на пыли, курсант Фомкин увековечил звонкое свое имя «Коля»!

Крыша из зелено-коричнево-синих листов пластмассы, сейчас подсвеченных солнцем. Черт возьми! Я никак не ожидал, что на кирпичном заводике может быть так оранжерейно.

— Оранжерея по выращиванию кирпичей!

Га-га-га-га-га!

— А ты не стой без дела, возьми кирпичи, покачайся, позанимайся, и, глядишь, будешь три раза делать подъем-переворот.

— Лопаты несут. Пошли!


Толстозадая, коротконогая, крепкая баба за маленьким рыжим подъемником (электрокаром). Мощные груди перекатываются под напитанной потом и кирпичной красной пылью тонкой кофтой.

Выдали нам новенькие, пахнущие свежей грубой мешковиной рукавицы.

Тьфу, пилотка в грязь упала!


Голуби! Словно вздрогнуло небо — стая! Белые, почтовые: «Летите, голуби, летите!» Летите, свободные от службы и кирпичей.


Коля Фомкин — простецкий парень:

— Я не представляю, как эта баба не заебалась еще так работать каждый день. Мне, в пизду, такая работа усралась, на хуй!

В армии матом не ругаются — общаются, г-о-в-о-р-я-т. Язык это, наш язык!


Что здесь делают эти два голубка, так изящно ступающие по ломаному кирпичу?

Крылатые кусочки света.


Откуда она взялась, эта старуха?

— Вот у них, у ка́го спичечек нет, у ка́го папиросочек нет. Я до десяти пачек беру папиросочек. Вот если дам пачечку, то они вот так по очереди, а мне вот так жалко. У одного, ребят, Аша… у… такой хороший парень. Грузил плиты, и вот так, оторвалась… Ой, жалко, его как шибануло — насмерть, все смяло. И присылали, это, его самолетом к себе… А отец у него утоп… Пойду, а то мне…

Заковыляла. Шубка черная до сапог и ватник. Старуха… Божья.

Рабочий:

— А он ходит еще, орет, чтоб я еще ему стакан налил, щас поорет и перестанет. Ты ча́го там пишеть-та́?

— Письмо.

— Эй ты, алкашка, блядь, уезжай с дороги. Хуль ты встал?

Скинул гимнастерку, солнце спину жарит. Мат-перемат.

Баба грудастая, толстая шея. По шее черный муравейник путешествует. Глазик игривый у бабы. Кофтуха цветная; как нагнется, двумя дынями потряхивает.

Запахов-то в ней скопилось. Пером не описать, носом не вынюхать.

А вокруг — мат-перемат.

Бесплатная газ-вода, стаканов нет (соответственно), все пользуются бутылкой из-под портвейна.

Хожу с мужичком по цеху, собираю огнетушители. Вот снял один с красного щита, сдул густой слой пыли.

— Ильин, бери метелку и подметай, даю две минуты на размышление… Иль-ин, минута прошла…


Рекомендуем почитать
Цветины луга

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сохрани, Господи!

"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...


Акулы во дни спасателей

1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.


Нормальная женщина

Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.


Безопасный для меня человек

В сборнике представлены семь рассказов популярной корейской писательницы Чхве Ынён, лауреата премии молодых писателей Кореи. Эти небольшие и очень жизненные истории, словно случайно услышанная где-то, но давно забытая песня, погрузят читателя в атмосферу воспоминаний и размышлений. «Хорошо, что мы живем в мире с гравитацией и силой трения. Мы можем пойти, остановиться, постоять и снова пойти. И пусть вечно это продолжаться не может, но, наверное, так даже лучше. Так жить лучше», – говорит нам со страниц рассказа Чхве Ынён, предлагая посмотреть на жизнь и проникнуться ее ходом, задуматься над тем, на что мы редко обращаем внимание, – над движением души и переживаниями событий.


Настольная памятка по редактированию замужних женщин и книг

Роман о небольшом издательстве. О его редакторах. Об авторах, молодых начинающих, жаждущих напечататься, и маститых, самодовольных, избалованных. О главном редакторе, воюющем с блатным графоманом. О противоречивом писательско-издательском мире. Где, казалось, на безобидный характер всех отношений, случаются трагедии… Журнал «Волга» (2021 год)