Молотов. Полудержавный властелин - [33]

«Моему другу Вячеславу Молотову от Франклина Рузвельта. Май 30, 1942»[20].

11.06.1970

— Рузвельт был империалист, причем такой, который любого схватит за глотку.

Один товарищ заметил: быть парализованным и пролезть в президенты в Америке, да на три срока, это каким же проходимцем надо быть!

— Хорошо сказано, — подтвердил Молотов.

05.02.1982

— Мы подписали очень важную декларацию. Сталин в самом начале с большим трепетом к этому относился. На Ялтинской конференции, в 1945-м. Об освобождении народов Европы. Пышная декларация. Американцы дали проект. Я к Сталину пришел с этим документом, говорю ему: «Что-то уж чересчур». — «Ничего, ничего, поработайте. Мы можем выполнять потом по-своему. Дело в соотношении сил».

Нам было выгодно, чтоб у нас сохранялся союз с Америкой. Это важно было.

15.08.1975

Кому доверять?

— Голованов слышал от Сталина, что англичанам и французам как-то можно доверять, а немцам — никогда.

— Я думаю, что Голованов либо попал под какую-то руку — мало ли по какому поводу это было сказано, — но Сталин был одинаково осторожен в отношении любого из них.

24.08.1971

В 1945 году Молотов ехал на поезде в США и в вагоне узнал о смерти Рузвельта.

— Ужинали в вагоне-ресторане. Это, когда я в предпоследний раз был в Америке. Надо было подготовлять ассамблею Организации Объединенных Наций и осуществлять руководство этой ассамблеей.

Вагон-ресторан полон был. Вошел какой-то гражданин и говорит: «Сейчас передали, что Рузвельт умер». Никакого внимания. Никакой реакции. Американец, если политика его хватает за карман, тут он на все готов. А президент — все-таки американцы его поддерживали подавляющим большинством… Представьте себе наше положение, можно разве было подумать, что никто никакого внимания?

— У нас больше переживали, чем у них.

— Конечно. Американцы в этом отношении довольно толстокожие. Пока их кошелек… Пока их лично не коснется, ничего не волнует… Рузвельт умел прятать свое отношение к нам, а Трумэн — тот совсем не умел прятать. Откровенно очень враждебно относился.

— Они распланировали даже, как они оккупируют Советский Союз: выпустят эмигрантов из Америки, снабдят их оружием, войсками, те создадут свое правительство, уничтожат коммунистов, раздробят Советский Союз на кусочки, оторвут все национальности друг от друга…

— Правильно. Они мечтают! Но в последние годы они уже чувствуют, что у них уходит земля из-под ног, поэтому поставили Рейгана, прямо бешеного антикоммуниста.

16.06.1983

— Пройдет Рейган в президенты, как вы думаете? — спрашиваю.

— Пройдет!

Не ошибся: прошел.

30.10.1984

— Эйзенхауэр говорил, что мирное сосуществование — это существование в концентрационном лагере. С Эйзенхауэром я встречался. И с Даллесом встречался. Эйзенхауэр — так, добродушный. Даллес — это такой крючок, что уж помни, что это крючок. И брат у него разведчик. Эти братцы такие, что они к тебе в карман залезут и голову оторвут заодно.

14.01.1975

— Джон Фостер Даллес — типичный империалист. Однобокий в этом смысле. Закаленный, убежденный. Это его роднило с Черчиллем. Мы однажды в Париже целую неделю заседали, никак не могли принять повестку дня, разъехались по домам.

30.07.1970

Уилки

Я передал Молотову рассказ поэта Владимира Туркина, с которым недавно летал на БАМ.

…Во время войны в СССР приезжал американский сенатор Уилки. Ему решили показать российские просторы, повезли на Волгу. Туркин тогда учился в военном училище. Курсантов срочно переодели в штатскую одежду, в русские рубашки, дали в руки по косе. Здоровые ребята, косят и поют: «Ой ты, Волга, Волга-матушка!»

Уилки был потрясен: тяжелое положение на фронте, а тут…

— Почему, такие крепкие ребята, не воюете? — спросил сенатор.

— Наше время еще не подошло, нас еще не призвали.

— А почему?

— У нас много еще таких!

«Это была ложь, но святая ложь!» — говорил В. Туркин.

— Какая-то карикатура, — отреагировал Молотов. — Может быть, кусочек правды, но это ведь масштаб маленький… Он был кандидатом в президенты от республиканской партии. Хотел капитал себе нажить политический. Ничего особенного не представлял. Обедали вместе, разговоры вели. Здоровый, толстоватый, высокий.

— А где эти обеды проходили, где принимали его?

— В разное время в разных местах. Но главным образом в Кремле. Второй зал от большого зала, где Верховный Совет заседает, там обедали. Екатерининский зал так называемый.

Теперь в другом месте подписывают документы. Я даже удивляюсь, почему там теперь подписывают. По-моему, это непрезентабельное место — на лестнице.

— А может, чтоб их было видно — для съемок?

— Вот только из-за этого, а так — некрасиво…

Владимирский зал — для купечества. Торжественные приемы были в Георгиевском зале. Это и теперь так. Наиболее подходяще.

24.12.1975

(Когда ожидали визита президента США Никсона в Москву, зачем-то заставили окрестных жителей обрывать цветущие одуванчики вдоль дороги, по которой должен был проехать американский президент. Я тогда работал в Шереметьеве на летных испытаниях и хорошо помню это. С Уилки еще понятно, но одуванчики-то зачем? Тем более что Никсон прилетел не в Шереметьево, а во Внуково. «Умом Россию не понять…»)