Молот ведьмы - [15]

— И жестока?

— Я бы так не сказал, — возразил Игорь, но, немного подумав, добавил: — Правда, однако, то, что если она приказывала кого-то наказать, то приходила смотреть. Она обязательно смотрела. Но видно было, что это ей не по душе. Жестоким можно назвать Сашу, но не графиню Лару. — Он протер стекло и повернулся ко мне. — Я не знаю, кто вам что говорил, мисс Кроуфорд, но наказывали тогда редко. Я помню только, как троих выпороли, и то, когда я был еще мальчиком. Один из них ранил другого ножом в драке из-за девушки. Ему за стенами дома пришлось бы отвечать по-другому, он еще легко отделался. Но здесь мы сами решаем свои проблемы.

— А другие двое что сделали?

— Один из них бегал за девушкой из деревни. Нам без этого хватало тогда хлопот с деревенскими. Они ненавидели в нас все — и как мы одеваемся, и как себя ведем. Парень перелезал по ночам через стену, чтобы встречаться с ней. Он знал, что ему грозит в том случае, если его поймают. Он все еще здесь, но я не стану называть его имени. Если вам интересно, месье сам вам расскажет.

— А третий?

— Лучше о нем не говорить.

— Почему?

— Не думаю, что он этого заслужил, вот почему. Но я тогда был очень молод и плохо помню. Ему было в ту пору лет двадцать, и здесь была замешана ревность. И Саша... Саша чуть не убил его. Графиня его остановила.

— Этот человек все еще здесь?

— Нет, когда он поправился, графиня дала ему денег и отослала прочь отсюда. Он больше не вернулся.

— Если графиня так поступила, это говорит о том, что она чувствовала свою вину перед ним.

Игорь пожал плечами:

— Не знаю. И никто здесь не говорит об этом.

— Но если была замешана ревность, как вы сказали, и Саша чуть не убил, не запорол этого человека до смерти, значит, Саша ревновал. К кому, Игорь? К графине?

— Вы действительно хотите докопаться до всего. Верно? — В его голосе послышался страх. — Знаете, вы напоминаете мне чем-то саму графиню. Вы бы ей понравились, мне кажется.

— Тот молодой человек был любовником графини Лары, Игорь?

— Наверное, был одним из них. Я не знаю. Я же говорю, что был тогда ребенком всего лишь семи-восьми лет.

— Вы сказали «одним из них». Почему вы так сказали?

Он снова пожал плечами:

— Знаете, как бывало в старину в России?

— Нет, не знаю. Пожалуйста, расскажите.

— В старой России крестьяне были собственностью помещиков, мисс Кроуфорд. Если граф видел красивую девушку в деревне или на ферме, он просто брал ее. А девушка была польщена вниманием, и ее родители тоже. Никто особенно не переживал. И здесь было точно так же — если барыне приглядывался какой-то юноша. Только крестьянам приходилось быть осторожнее, чем господам, потому что если муж, брат или отец этой леди узнавал, то парня могли запороть до смерти!

— И такое здесь случилось?

Игорь явно был смущен.

— Я этого не говорил, мисс Кроуфорд.

— Нет, но вы сказали, что была замешана ревность. Только ли Саша был ревнив? Или графиня Лара ревновала тоже?

— Парень был дурак. А может, был влюблен в какую-то девушку до того, как графиня... ну... вы понимаете. Когда графиня узнала, то велела его выпороть, Саша был только рад. Хотя парень сделал лишь то, что сам Саша делал часто. Но графиня выделяла Сашу особенно. Я думаю, она его считала кем-то вроде второго мужа, с такими же правами и привилегиями, какие имел граф. — Он собрал свой инструмент. — Мы здесь люди довольно простые, мисс Кроуфорд. И если принимать все как есть, то жить тут не так уж плохо. А сейчас гораздо лучше, чем было. Благодаря месье и мадемуазель Шерил. Порок больше не бывает. Никаких проблем. Мы живем спокойно, сыто и в безопасности. Я не стал бы ничего менять. Но есть здесь некоторые, которым не нравится. — И он вышел, унося свои инструменты.

Я подошла к окну и стала задумчиво смотреть на море. Игорь был так современен в своей речи, но старый мир все еще властвовал в его отношении к жизни. И из этого, почти средневековья, сформировался характер Питера Кастеллано? Ведь он мог видеть многие вещи более отчетливо, чем Игорь, который младше его по возрасту, и находиться под гораздо более глубоким впечатлением. Как он нашел в себе смелость, чтобы вырваться? И стать, несмотря ни на что, актером? Как?

У подножия скалы, почти под моим окном, на волнах качалась рыбацкая лодка. Мужчина в голубом свитере стоял у руля, а мальчик лет четырнадцати перегнулся через борт, глядя в воду. Тростниковая корзина для лобстеров появилась на поверхности, мальчик поймал и держал ее, пока мужчина вертел ручку лебедки, поднимал и переворачивал корзину в лодку. Они работали увлеченно некоторое время, потом мальчик поднял голову и увидел меня. Он сказал что-то мужчине, указывая на мое окно. Оба несколько минут смотрели на меня, потом мальчик сделал насмешливый жест. А мужчина сплюнул в воду перед тем, как лодка, покачиваясь, направилась к береговым рифам.

Я вернулась к столу. Ненависть и суеверия прошлого все еще живы. Я должна написать об этом. Я села и, взяв листы рукописи, стала складывать их по порядку. Закончив, снова проверила.

Один лист пропал. Последний. Он единственный потерялся в ночном происшествии. Я помнила прекрасно, что там было написано. Особенно последнюю фразу: «Выход для него был один: только через смерть властной женщины графини Лары Зиндановой».