Молот ведьм - [88]

— Сын мой, в тебе, как я замечаю, появилось что-то легкомысленное.

— Ну, что ты, отче, я просто не выспался.

— А девица-то согласна?

— О… я ещё не спрашивал.

Джустиниани подлинно устал и валился с ног. Но едва подъехал к дому, увидел у входа экипаж. Винченцо показалось, что карета смутно знакома ему, подъехал ближе и с досады цокнул языком. Приехал Паоло ди Салиньяно, братец его бывшей наречённой.

Джустиниани смертельно устал и не хотел никого видеть, но деваться было некуда.

Однако новость, которую тот принёс, повергла Винченцо в трепет. Минувшим вечером Глория, как рассказал её муж, вернувшись чуть за полночь со званого ужина, вышла на балкон, несколько минут стояла у перил, потом неожиданно упала вниз. В нескольких шагах были горничная, которая пришла раздеть госпожу, и экономка, поднимавшаяся по соседней лестнице. Обе они видели, что произошло, но ни одна из женщин ничего объяснить не смогла: госпожу, казалось, перебросило через перила и с силой ударило об землю.

Она не сама сделала это!

Последнее было сугубо важным: так как не было предсмертной записки и два свидетеля утверждали, что госпожа не покончила с собой, все было признано несчастным случаем и выдано разрешение на погребение.

Паоло завёз ему извещение о дне и часе похорон. Джустиниани молча взял карточку и кивнул. Он понял, что произошло: после гибели донны Массерано он боялся вынимать вольты из шкатулки, и кукла Глории в ночь встречи с Пинелло-Лючиани оставалась там. Когда он произнёс дьяволово заклятие, исчезли не только его враги, но и ларцы — и тот, в котором хранились вольты, и тот, куда Пинелло-Лючиани переложил их. Исчез и вольт Глории, и в ту же минуту несчастная пророчица с её бреднями о новом мессии оказалась повержена.

Но и это сообщение было не последним.

Маркиз ди Чиньоло прислал ему записку с печальной новостью о смерти Умберто Убальдини. Он умер вскоре после полуночи, в бреду. Так как он, Джустиниани, явился невольной причиной ранения молодого человека, его не приглашали на похороны. Маркиз добавлял, что не могут найти друзей покойного — ни мессира Пинелло-Лючиани, ни Рафаэлло Рокальмуто, ни Альбино Нардолини, надо полагать, уехавших куда-то вместе.

«Надо полагать», кивнул Джустиниани и тяжело вздохнул.

Череда нелепых смертей, кружившая около него дьявольской каруселью, нервировала и утомляла, но Винченцо понимал, что поставивший себя в зависимость от дьявола обречён. Гибель подстерегала глупца, как неумолимая кошка — голодную мышь. Чему же удивляться? Дьявол не может любить и не любит тех, кто любит. В нём одна лишь глубочайшая нелюбовь, искрящаяся ненависть. Дьявол ненавидит и тех, кто ему служит. Падшие духи могут наделять своих служителей особой демонической силой, что позволяет им неутомимо работать на ниве греха. Но бесы в конце концов уничтожают и своих последователей.

Это уловление живых душ, но — для их умерщвления.

Сам Джустиниани дал себе слово, что ни один адепт дьявола в его дом больше не войдёт, порога не переступит. С него хватит.

В итоге Джустиниани потратил день недаром. Он выспался, потом сжёг в камине все книги из сундука Гвидо, отправив туда же некоторые магические фолианты своего собрания. Жертвой гнева его сиятельства стал даже Корнелий Агриппа, его «Оккультная философия» полетела в камин последней.

Ничего дьявольского в ней не было, просто под горячую руку подвернулась.

Джованна молча следила за учинённым опекуном аутодафе из-за дверной портьеры. Луиджи по секрету рассказал ей, в каком виде прибыли утром в дом мессир Джустиниани и мессир Тентуччи, потом её совсем уж ошеломило известие о гибели донны Монтекорато и Умберто Убальдини. Во всех этих таинственных происшествиях проступала какая-то несомненная связь, но, сколько ни гадала Джованна, понять её не смогла.

А спустя четверть часа ей стало и вовсе не до того.

Мессир Джустиниани, загасив огонь в камине и велев слугам выгрести пепел и вышвырнуть его из дома, посватался к ней. Трепеща и понимая, что мессир шутить не любит, и второй раз сглупить нельзя, девица твёрдо и поспешно ответила, что согласна.

Мессир Джустиниани кивнул, велел ей заказать к воскресению подвенечное платье, пригласить на свадьбу подруг, после чего сообщил, что после венчания они уедут в свадебное путешествие — в Иерусалим.

Джованна удивилась, но не возразила. Она уже понимала, что с будущим супругом спорить неразумно, да и не имела ничего против Иерусалима, ибо отродясь нигде, кроме Рима, не была.

За день до венчания Джустиниани снова приехал в Сан-Лоренцо, прослушал мессу, причастился, потом пошёл к выходу, но у правого притвора храма остановился. Здесь стояла небольшая статуя Христа. Спаситель протягивал руки своим чадам. «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые…»

Винченцо подошёл ближе.

Он чувствовал себя свободным. Всё было ему по силам. Был ли он подлинно обременён, чтобы досаждать Господу? Борьба с дьяволом принесла ему друга и любовь. Но должен ли он и дальше видеть души и тела насквозь и выигрывать в покер?

Джустиниани опустился на колени. «Господи, бесы гадаринские спрашивали у тебя позволения войти в свиней, и бесноватых исцелял ты, исцели же меня, и да сгорит нечисть во мне и расточатся враги в Истине твоей. А ведь ты, мой небесный Отец, мой единственный родственник. Возьми этот обременяющий меня дар. Избави мя! Но не моя, но твоя воля да будет…»