— Вы хотите сказать, что я дурочка? — глаза Джованны налились слезами.
Его слова снова показались ей оскорбительными. Он явно смеялся над ней.
Джустиниани опомнился. На его щеке возникло подобие ямочки. Джованна поняла, что он улыбается.
— Нет, — покачал он головой, — вы просто очень молоды. Но если вы подумали, что оказались дурочкой — это знак недюжинного ума, и одновременно свидетельство того, что в эту минуту вы перешагнули через себя вчерашнюю. Это ступень, вы поумнели. И старайтесь жить так, чтобы ежедневно отрицать свою вчерашнюю глупость. И тогда…
— И тогда? — она напряжённо вгляделась в его лицо, так странно преображённое улыбкой.
— И тогда с вами будет весьма интересно поболтать на досуге, — теперь ямочка появилась и на другой его щеке. — Ступайте, умойтесь, приведите себя в порядок и позавтракайте. А я тем временем ненадолго отлучусь. С покаянием съездите к отцу Джулио в Сан-Лоренцо или к своему духовнику.
Тон его был непререкаем, Джованна снова смутилась и торопливо вышла.
Глава 8. Тени не пошутили
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и посох Твой — они успокаивают меня.
— Пс.22:4
Оставшись в одиночестве, Джустиниани нахмурился. Неужели тени не пошутили?
Пока что всё случившееся казалось фантасмагорией. Насколько всё это серьёзно? Новые вопросы громоздились в его уме, наползали друг на друга. Что за книги в сундуке Гвидо? Чей экслибрис на книге Агриппы? Кто такой Гаэтано Орсини? Кто такой Веральди? Кто выставил книгу на аукцион? Случайно ли было нападение на него на мосту Сикста или бродягам кто-то велел напасть на него? Случаен ли ритуальный кинжал? Что должно произойти в доме Батистини в новолуние?
Винченцо чувствовал теперь, что вокруг него точно стягивается невидимая паутина, а случайные впечатления минувших дней никак не хотели выстроиться в голове во что-то цельное и осмысляемое. Но теперь вопрос Нардолини о колдовском преемстве, положивший начало этой душевной смуте Джустиниани, вовсе не казался нелепой оговоркой, ибо подтвердился разговором с Джованной.
Винченцо решил добраться до стоянки фиакров и поболтать с кучером Джанни Черусти, знавшим город, как свои пять пальцев. Дом Батистини — это аристократический особняк? Вилла? Гостиница? Сколько сотен Батистини живёт в Риме? Тем не менее, что-то смутно проступало на задворках памяти.
Кроме того, Джустиниани положил себе вечером открыть сундук в спальне покойника. Что там? В юности он от скуки листал колдовские фолианты, читал даже гностиков и апокрифические книги Моисеевы, но всегда видел суетную глупость этих горделивых трактатов, игру на самомнении глупцов, надменном недомыслии ничтожеств, жаждущих ясновидения и обладания «безмерными духовными силами». Тоже мне, мудрецы халдейские…
…Джустиниани застал своего старого знакомого в конюшнях, небритого, раздражённого вчерашним проигрышем в карты и страдающим с похмелья. Появление Джустиниани, однако, здорово встряхнуло Черусти: Джанни оторопел, узнав в расфранчённом богаче своего партнёра по фараону, учителя фехтования из Вермичино. Он уважительно покосился на его фрак, пощупал шёлк рубашки, полюбовался роскошными запонками. «Ты сорвал банк, Ченцо?»
Винченцо покачал головой, улыбнулся, но распространяться о своих делах не стал и задал вопрос о доме Батистини. Он не знает, где это?
Черусти давно привык к лаконизму речи Винченцо и почесал за ухом. «Дом Батистини? Есть такое. Пансион в Прати для богатых девиц, ведь не руиной же он интересуется?» Винченцо взглянул на возницу. «А есть и руина?» — «Есть, на севере, в Кампо-Марцио, рядом со сгоревшей часовней Сан-Доминико». — «Живёт там кто-нибудь?» Черусти смерил его долгим взглядом. «Стёкол нет, судя по потёкам на наружной стене, крыша течёт, но переночевать там, наверное, можно».
Джустиниани кивнул, сочувственно поинтересовался постным видом дружка и, узнав о проигрыше, со смехом сунул ему горсть сардинских лир.
От конюшен Винченцо, миновав пять кварталов, направился на Сикстинскую. В аукционных залах знакомых у него не было, но его безупречные манеры и новый дорогой сюртук французской чесучи заставляли вслушиваться в его слова даже служителей.
— Я купил книгу Корнелия Агриппы в прошлый четверг, — надменно бросил он, — и нашёл между страниц сложенное письмо. Кто хозяин вещи, кому вернуть найденное?
Посредник уже торопливо листал книги лотов, однако смущённо развёл руками. Лот выставлен анонимно. Подошедший тем временем сторож, слышавший разговор, торопливо бросил.
— Это прислал мессир Орсини, он живёт за рекой, на виа Кандия.
— Гаэтано Орсини? — уточнил Джустиниани. — Сам принёс?
Сторож покачал головой.
— Нет, сам он давно не приходил, ноги отказывают.
Винченцо задумался. Почему письмо Веральди оказалось в книге Орсини? Как они связаны?
Погода стала портиться, накрапывал дождь.
Винченцо по пути домой зашёл в церковь Сан-Лоренцо, где в подземной крипте застал отца Джулио, своего духовника, за его обычном делом: бдением над Псалтирью. Монах, худой смуглый брюнет с длинным носом, близоруко сощурился, узнал его и кивнул.
— Что-то ты зачастил, — безмятежность отца Джулио стоила бесстрастия Винченцо. Они были знакомы давно и нравились друг другу: роднили спокойствие и ироничность взгляда на сумасбродство мира. — Что там, наверху?
