Молоко волчицы - [70]
Тяжесть здания колоссальная — в земле скрыто столько же, сколько возвышается над землей. Она сама видела траншеи фундамента, куда при закладке бросали бутылки шампанского, — бутылки рвались, как мины, и в канаве вскипел поток драгоценной пены. По замыслу архитектора, лечебница должна быть словно высеченной из скал, воплотив дух античности. Автор известный академик. Стоимость строения сорок миллионов золотых рублей. Лечебница имела два этажа — цокольный и надземный, а в одном месте и подземный.
Кариатиды могучими спинами поддерживают своды главного зала. Купол искусно сделанный фонарь: солнце, дробясь о цветные стекла, рассеивает поэтический замковый свет — так и кажется, выйдут сейчас в чинном менуэте принцессы и их галантные кавалеры.
В роскошных глазурованных кабинах лечились сильные мира сего. Минеральные воды, грязи, массаж. Буфет, библиотека, биллиардная. Статуи, картины, цветы, зеркала.
В цокольном этаже одушевлялась римская идея рабства. Низкие арки, под которыми можно пробраться лишь ползком, мрачные грязевые цехи. Черные котлы, трубы, холод, бетон и сырость — удел рабов.
Верхний этаж соединялся с нижним посредством сложных, запутанных переходов, и, таким образом, бархат, шелк, кружевные пеньюары и надушенные бороды прочно отделялись от арестантских халатов рабов и резиновых штанов рабынь. Рабская аристократия двулика — вот статуя: угодливость наверху, жестокость внизу.
Исполинские утесы лечебницы должны были стоять незыблемо, не тронутые временем, как общественный строй государства господ и рабов.
Комендант молчал, и художница спросила:
— Каким образом будут взрывать такую махину?
— Для чего? — не понял комендант.
— Я слышала, что все старые аристократические здания будут снесены как ненавистные народу и даже сроют старые железные дороги!
— Чепуха! — рассмеялся комендант. — Теперь здесь станет лечиться простой народ, рабочие и крестьяне. Идемте, я намерен нынче описать еще «Орлиное гнездо».
Невзорова встала и тотчас села опять:
— Голова закружилась.
— Вы больны?
— Нет, сижу на пище святого Антония — корки, вода и мечты. Отдала последние деньги казаку Есаулову за мешковину для холстов.
— Я поставлю вас на паек, но будете писать плакаты.
— Хорошо, — согласилась она.
Покраснев, он достал из кармана шинели завернутый в газету кусок материнского пирога с сыром — и от художницы осталась жалкая, голодная женщина. Он заметил блеснувшие в ее глазах слезинки.
— Как вкусно! Пойдемте ко мне — у меня есть осьмушка настоящего чая, правда, вместо сахара сушеный кизил.
— Благодарю, только от стола.
— Правда, мне неудобно, я съела ваш обед.
— Хорошо, идемте пить чай, сахар у меня есть, извините, что сразу не предложил его вам.
Они прошли по пустым гравийным аллеям, миновали безлюдные каменные улицы и вошли в маленький замок «Волчицы» с зубцами на круглой башенке. По дороге она опиралась на его руку, и комендант радовался, что никто этого не видел. В доме Антон сказал:
— Помню, как мальчишками мы заглядывали к вам в окна, и вот неисповедимы пути человеческие — я здесь в гостях.
Дом будто разграблен. На полу битый хрусталь. Том французской энциклопедии на куче золы. Копия картины Рубенса, разорванная клинком. От нахолодавших стен веет одиночеством, запустением, смертью.
Они посмотрели друг другу в глаза.
Вдруг оглушила странная, подводная тишина. Комната-греза, необыкновенной высоты, шестигранная, темно-синяя, как дворцы Азии. Стиснутое медью цветное готическое стекло потолка-крыши. За ним шумят осыпающиеся деревья. Чистое небо заволакивалось древним туманом. Еще дрожат солнечные блики на церемонном стуле и письменном без ножки столе из разноцветных пород дерева — вместо ножки подложены кирпичи. Бронзовая богиня-подсвечник с огарком. Следы подков на запыленном паркете с мотивом дубового венка, военной награды греков.
Исхудавшая, обносившаяся хозяйка принесла поднос — палитру с чайником и двумя стаканами. Комендант снова смутился и благодарил художницу прочувствованным поклоном, как офицеры кланялись в былые времена дамам. Она сделала ответный книксен, взявшись пальцами за мятую ситцевую юбку.
— Нравится эта комната? — спросила она, разливая чай.
— Да… Какие мечты тут приходят!
— Тут хорошо писались элегии, стансы, любовные послания — и особенно в этот, послеполуденный час…
Он потянулся за стаканом и заметил, что в руке у него сургуч и печать. Она сделала вид, что не замечает этой неловкости, и он убрал атрибуты своего чина.
После чая она показала ему свои работы, а он думал, удобно ли быть в гостях у бывшей барыни. В середине выставки она сказала:
— Постойте так минутку…
Большим карандашом Невзорова быстро, уверенно набросала рисунок «Гунны во дворцах». На рисунке комнату заменил зал лечебницы с кариатидами, богиня-подсвечник оказалась поверженной, а за спиной Антона в скифском малахае художница изобразила горбоносую конскую морду. Вместо стеклянной крыши над грядущим гунном — бесконечная Батыева дорога. Млечный Путь.
— Хотите, я напишу это маслом, если найдете краски. Приходите ко мне в свободное время. А сейчас прощайте — я должна работать.
О портрете, но в парадной форме, Антон мечтал еще юнкером и завидовал брату Александру, которого Невзорова написала в мантии, с звездным глобусом в руках. Потом мечта эта отлетела в кровавых буднях войны.
В этой книге Андрея Губина читатель найдет рассказы о великих мастерах искусства и литературы — Фидии, Данте, Рабле, Лермонтове, Л. Толстом, Дж. Лондоне, Ал. Грине. Это рассказы-легенды, основанные на неких достоверных фактах и событиях. В них не следует искать строго научного, биографического материала. Что переживал Лев Толстой в часы своего знаменитого побега «от мира»? Была ли у Джека Лондона такая любовь, как говорит Губин? Важно только помнить: рассказы эти, скорее, об искусстве, творчестве, его отдельных моментах и законах, нежели о том или ином художнике.В повести «Созвездие ярлыги» предстает образ молодого чабана, горца с нелегкой судьбой, ровесника космонавтов, который поднимает свой древний труд до «космической» высоты — отсюда и заголовок: автором опоэтизирована ярлыга, чабанская палка.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.