Молоко с кровью - [57]

– Нужно крикнуть громко, – предложила Нина Ивановна. – Хряк испугается и…

– И что? – еще больше опечалился Тарас Петрович. – Он же застрял. Его же как-то освободить нужно…

– Тарас! Тарас! – дергался дед Нечай. – Иди уже к автомобилю и вытаскивай свою свинью, или я тебе такой штраф организую…

– Заткнитесь, дед! И без вас душа на куски разрывается! – ответил Тарас Петрович и снова задумался. Как хряка-то вызволить?

Попытался подойти. Хряк зыркнул на хозяина красным, как «Запорожец», кровавым глазом, дернул копытом и еще отчаяннее захрапел.

– Кнутом его! – загорланила Нечаиха.

– Каким кнутом, дурная баба?! – замахнулся на нее Нечай. – Он тогда весь внутрь вскочит! А там механизмы… Аппаратура…

– Пусть кто-нибудь с другой стороны подкрадется и в противоположное окно на него гаркнет! Он и выскочит! – снова взялась советовать Нина Ивановна.

– Подорвать его! Вместе с дедовым металлоломом! – пошутил кто-то из ракитнянцев, но Тарасу Петровичу было не до смеха.

Схватил кнут и на помощников.

– Ах вы ж…

Остановился. Перекрестился мысленно. И пошел с кнутом на хряка.

– Ой, люди… Вы только посмотрите! – заплакал дед. – Сейчас загонит свою свинью в мой «Запорожец»… И что будет?

– Будет свинья на твоем авто кататься! – ракитнянцам и горя мало. Смех да и только.

Тарас Петрович остановился метрах в трех от авто, кнутом замахнулся да ка-а-к лупанет хряка по спине. Хряк завизжал как резаный, в окне задергался, копытами землю на полметра откинул, вдруг замер и как рванется! Тарас Петрович отскочил. «Запорожец» заскрежетал. Хряк завизжал еще отчаяннее, дернулся снова и вдруг побежал прочь с оторванной от «Запорожца» дверцей на шее.

– Ну молодец! – обрадовался Тарас Петрович.

– Тарас! Куда деда положить? – крикнула Нина Ивановна, указывая на смирную тушку деда Нечая, который свалился под хатой.

Новость про храброго хряка быстро преодолела скромные ракитнянские просторы, и к десяти утра про побег Тарасова свина знали все. Малышня крутилась за партами и не могла дождаться окончания уроков, чтобы скорее мчаться в степь за село, куда, говорят, рванул беглец с дверцей от автомобиля на шее.

К двенадцати детвора высыпала из школы и метнулась в степь. Только Юрчику пришлось домой идти, потому что баба Ганя еще до школы взяла его за руку и попросила:

– Внучек… Я твоему папке пообещала, что ты из села – никуда. И что на того хряка смотреть? Сейчас его притянут. Тогда и посмотришь.

– А я к хряку! Я к хряку! – Немцева рыжая Ларка показала Юрчику язык и побежала догонять малышню.

К двум часам дня село вымерло. Работящие да нелюбопытные в хатах возились, остальных интерес загнал в степь, где развернулась настоящая охота на отчаянного хряка. Надутый и обиженный на бабу Ганю Юрчик сидел на лавке около бабиного двора и лепил из снега колобки, когда по улице прочихала машина темного болотного цвета, похожая на грязную «скорую помощь». Юрчик встал с лавки и пошел за машиной вслед. Всё интереснее, чем на бабу дуться.

Незнакомая машина остановилась около двора рыжей Ларки Барбулячки, и четверо мужчин в пальто и меховых шапках пошли в дом. Юрчик прижался к забору и с любопытством посмотрел им вслед. Ишь, какая важная! Люди какие-то к ним приехали… Хотел побежать в степь, показать рыжей Ларке язык и сказать, что пока она, дурная, за хряком гоняется, в их хате гости, но гостинцев Ларке не перепадет, потому что нужно было около хаты гостей поджидать, а не по степи гасать. Хотел побежать, да больно машина чудная. Юрчик засунул руки в карманы добротной дубленки и заходил вокруг авто. Все рассматривал.

Татьянка не побежала на хряка смотреть, потому что как спровадила Ларку в школу, а маленьких Надюшу да Любаню в ясли, Степке стало хуже. Казалось, немец нарочно, чтобы досадить Татьянке, покинул реальность, погрузился в свой удивительный мир и оттуда, из неведомого и далекого, звал кого-то сухими горячими губами.

– И тут тебе не сладко, и там, верно, не лучше, – констатировала ехидно, наблюдая, как болезненно сжимаются мужнины уста, как слеза катится по небритой щеке, а брови высекают все новые и новые морщины.

Татьянка даже хотела бежать к фельдшеру или просить в хозяйстве машину, чтоб отвезти мужа к докторам, да вспомнила, от чьей руки тает Степка, и передумала.

– Все равно не даст, – сказала, меряя своим аршином всех вокруг. – Как будет, так и будет. Не я его туда…

Вспомнила, кто мужа в Марусину хату направил. Испугалась. Вот сейчас… сейчас дверь откроется, войдут строгие милиционеры и арестуют Татьянку за то, что сознательно мужа на погибель отправила. «Пусть бы, может, уже и помер, – зыркнула на Степку. – А то раздуют… Одними разговорами не обойдется!»

Только подумала – тук-тук в двери. У библиотекарши и ноги отнялись. Все! Прощай, мама! Открыла – и язык словно присох: стоят перед ней люди серьезные и хмурые, шапки меховые на затылки посдвигали, Татьянку глазами едят.

– Тут проживает гражданин Барбуляк Степан Григорьевич? – обратился к ней один из них официально.

Головой кивнула.

– Где он в настоящее время? Нам с ним поговорить нужно.

Рукой в комнату показала. Серьезные дядьки Татьянку позади оставили и по-хозяйски ввалились в хату. Библиотекарша опомнилась, за дядьками побежала, а они уже во все дырки заглядывают, из шкафа все напрочь выбросили, полки пооткрывали, в Ларкиных тетрадях роются, под диваном что-то ищут.