Молоко с кровью - [2]

– Ну… Уж и не знаю, что вам предложить… – удивлялся агент по недвижимости причудам юной клиентки. – Разве что Ракитное… Наше агентство в свое время выкупило там один очень любопытный объект.

«Ауди» добралась до Ракитного в полдень. Руслана вышла из машины, огляделась и загрустила: от обочины асфальтированной дороги в степь тянулись новостройки, масштабами и дурной архитектурой похожие на декорации к фильму в стиле хоррор, а среди них, как старухи среди пафосных старлеток, жались друг к другу несколько старых сельских хат.

– Что это? – поразилась девушка.

– Было село. Но скоро превратится в коттеджный городок. Очень… Очень перспективное место! Вы только вдумайтесь: откроете гольф-клуб – клиенты рядом! Пожелаете с животными цацкаться – они вам своих Шариков подкинут. – Агент показал на новостройки. – И вообще… В народе говорят: не покупай дом, покупай соседей. Вы понимаете? Тут очень… очень уважаемые соседи.

– И что здесь продается? – застряла в миноре Руслана, и агент повел ее по улице к двум старым хатам, одна почти напротив другой.

Сначала барышня вошла во двор большого, перестроенного дома со старой вишней под окном и сухим сиреневым кустом за забором.

– Тут земли – шестьдесят соток, огород выходит в степь, – накручивал агент. – А степь – то есть поле – можно арендовать. Хоть гектар… Хоть десять…

Руслана скептически надула губки.

– Мне хотелось, чтобы место было романтичным… Понимаете? Окутанным легендами.

– Есть легенда! Есть! – оживился агент. – Спросите кого угодно из местных. За селом два ставка. То есть… Бывших ставка. Лет сто назад прекрасный юноша полюбил прекрасную девушку, но родители… Жестокие родители были против, и тогда юноша заплыл на самую середину ставка и утопился.

– А она, конечно, утопилась во втором ставке? – еще более скептически предположила Руслана.

– Конечно! – серьезно ответил агент. – И после этого ставки заросли камышом, превратились в болота. Говорят, будто бы влюбленные не хотели, чтоб искали их тела…

– Их не нашли?

Агент почуял слабину.

– Нет! И с того времени… С болот, – выдумывал он поспешно, – слышится прекрасное пение…

– Пение? Какая ерунда! – Барышня вмиг потеряла интерес к фольклору.

Агент вздохнул – перебор!

– А вторая хата? – командовала Руслана. – Хочу посмотреть вторую хату.

Вышла со двора, стала на улице под сиреневым кустом, мол, показывайте, куда идти. Агент смутился, показал на хату с большой старой лавкой у забора.

– Относительно легенд… Ту, другую хату смотреть не советую. Там произошло кровавое, страшное, зверское убийство. Несколько лет тому назад. И с того времени хозяйка как ни старается, а хату продать не может. Суеверные люди говорят: в ней живет какой-то дух, связанный с… Не припомню точно, но с какой-то страной – не то Францией, не то Бельгией…

– Господи! Что за чушь! – оборвала его Руслана и уже сделала шаг на раскаленный асфальт, как вдруг в конце улицы появился мощный мотоцикл, промчался мимо компании, обдал всех горячей пылью и остановился возле хаты, которой агент только что пугал Руслану. С новенькой «хонды» соскочил парень в шлеме и пошел во двор.

– А это что за… – Руслана отряхивала пыль с новенького платья от Стеллы Маккартни и возмущенно смотрела на хозяина «хонды». – Нахал!

– Не обращайте внимания! Не обращайте! – заволновался агент. – Парень – не из местных. Случайный гость. Вообще-то люди здесь очень гостеприимные.

Руслана обернулась к хате с сиреневым кустом.

– Не могу объяснить… Но это место напоминает мне о чем-то кровном… Наверное… Наверное… Я остановлюсь на этом доме.

Агент просиял:

– Выбор сердца! Прекрасно! Прекрасно! Сердце всегда улавливает невидимые информационные потоки Вселенной, влияющие на нашу жизнь.

– Еще скажите, что курица, которая лет шестьдесят назад греблась на этом дворе, тоже повлияла на мою жизнь! – отрезала Руслана.

Глава 1 Румынка и немец. Ясное утро

Всему виной – курица-пеструшка. Крутилась бы около петуха, не лезла бы в кусты – и, может, все сложилось бы иначе. А так… Еще покойная баба Параска была нелогично лояльной к пеструшкам – все они умирали своею смертью, вместо того чтобы с перерезанным горлом в кастрюле вариться. Что она о них такого особенного знала?

Тем летним утром солнце словно заблудилось – все не всходило, и беспокойные куры во дворе вдовы Орыси только напрасно суетились, стараясь наугад отыскать что-нибудь съедобное. Хозяйка выпустила их в серый туман на рассвете, а сама хозяйничала в доме и во двор не выходила.

Пеструшка – рыжая с черным и белым – бросила бессмысленное дело, заторопилась в смородину и аж шею вывернула – ты глянь: в траве под кустом краснеет большая гладкая, как отполированная, ягодка. Не иначе вишня-черешня. Пеструшка немедля клюнула находку – и кудкудахнула от боли: красная приманка оказалась твердой, как камень. Пеструшка не сдалась. Крутанула головой, словно сто кур со всех сторон уже мчались отбивать у нее красное сокровище, и снова клюнула – мое!

Тем временем вдова Орыся с миской в руках вышла на порог, улыбнулась восходящему солнцу. Тихо… Пятый год тихо, нет войны, а она вот каждое утро выходит на порог и прислушивается, словно мир вдруг может потемнеть от дымных пожарищ и будет бить черным в глаза, уши заложит от грохота близкого боя и она изо всех сил будет стараться услышать что-то важное и спасительное, но так и не услышит, сгинет, а ей же никак нельзя – маленькая Маруська в кроватке сладко сопит, на кого ее… Тихо… Пожить бы… Осенью – двадцать шесть, коса – как кнут, руки сильные, глаза не погасли, сердце счастья просит. Тихо… Вроде тихо…