Молоко без коровы - [68]

Вроде бы размашистые проекты в условиях санкций – жирный плевок в лицо пятой колонне, скулящей, будто в России не делают ничего сложнее автомата Калашникова. Но гайдаровские вопросы по-прежнему злободневены: что собираемся производить? куда продавать? какова ожидается прибыль и кто в итоге будет в шоколаде?

Строящийся гигант в Тобольске принадлежит группе «Сибур», но возводится в рамках «государственной программы, предусмотренной в государственном Плане развития газо- и нефтехимии до 2030 года». В СМИ сообщалось, что в проекте могут быть задействованы деньги Российского фонда прямых инвестиций и Фонда национального благосостояния. Хотя «Сибур» – частная компания, ее ведущими акционерами называют Леонида Михельсона, Кирилла Шамалова, Геннадия Тимченко и китайцев в лице Фонда Шелкового пути. Государство поможет и череповецкому проекту по производству минеральных удобрений из аммиака, принадлежащему компании «ФосАгро», лицом которой является семья сенатора Андрея Гурьева. На начало 2017 г. контрольный пакет акций приходился на два кипрских офшора^[15].

Восточный нефтехимический комплекс, на который требуется 1,3 трлн рублей (три годовых федеральных бюджета на здравоохранение) строит «Роснефть», в которой государству принадлежит всего 50 %. Но правила игры таковы, что компания запросто предлагает правительству дать на эту затею денег, да еще и подогнать газ Киринского месторождения «Газпрома». Кроме того, глава «Роснефти» Игорь Сечин попросил обеспечить «фискальную стабильность» ВНХК (не-ухудшение ситуации с налогами и экспортными пошлинами) на весь жизненный цикл проекта! А заодно и профинансировать за счет бюджета всю инфраструктуру – газопроводы и нефтепроводы, ЛЭП, железнодорожные пути. Где тут рынок, где конкуренция?

Создается впечатление, что телега у нас опять впереди лошади. То есть политика впереди экономики. Например, существует тренд: растолкать экономическое развитие на Дальнем Востоке, с которого бежит население, несмотря на все усилия Москвы. В г. Свободный (Амурская область) строят огромный газоперерабатывающий завод с крупнейшим в мире производством гелия – до 60 млн куб. метров в год. А в г. Большой Камень (Приморский край) растет самый мощный в стране судостроительный комплекс за 202 млрд рублей^[16]. Вроде бы все прекрасно: море заказов, производители комплектующих будут под одной крышей. Но кто заказчики? Главный – Министерство обороны. Следом всевозможные государственные ведомства и корпорации. Что будет с новым гигантом, если цена нефти снова упадет ниже 40 долларов за баррель? Как скоро у него начнут отваливаться буквы на вывеске? За сколько лет накачанное государственными деньгами предприятие уйдет в частные руки за три копейки?

Назло надменным соседям можно поручить Ротенбергам построить грандиозный трехуровневый мост хоть на Новой земле. Но признак сильной конкурентной экономики – это если Ротенберги с Тимченко создали бы консорциум на свои деньги, потому что видят в этом мосте, как и во всей стране, коммерческую перспективу. А государство добавило бы им не более 20–25 %. В нынешней же России инвестирование частником собственных средств в инфраструктуру выглядит признаком ущербности, принадлежности к слабой группе интересов. А если капиталист недостаточно рукопожатен, он рискует первым попасть под каток очередного передела.

Одним из поводов для захвата Крыма, получившего широкое одобрение в обществе, стала якобы существующая угроза изгнания из Севастополя российского Черноморского флота. Флот – один из державных фетишей. К 2014 г. он был практически небоеспособен: на балансе болтались громадные советские десантные корабли, сторожевики, а флагманом являлся единственный ракетный крейсер «Москва». Ни современных эсминцев, ни фрегатов. Тем не менее только за аренду базы в Севастополе Россия платила Украине 98 млн долларов ежегодно. Не считая содержания масштабной инфраструктуры и 25-тысячного войска.

Когда Крым и Севастополь вошли в состав России, возникла державная задача – модернизация флота. Но еще в 2011 г. перед возвращением на пост № 1 Владимир Путин сформулировал: «Задача предстоящего десятилетия заключается в том, чтобы новая структура Вооруженных сил смогла опереться на принципиально новую технику. На технику, которая «видит» дальше, стреляет точнее, реагирует быстрее, чем аналогичные системы любого потенциального противника». На эти цели заложили беспрецедентную сумму – 23 триллиона рублей. Громогласно объявлено, что военные получат более 400 межконтинентальных баллистических ракет (МБР) нового поколения, 28 противоракетных систем S-400, 10 ракетных комплексов «Искандер-М», 50 военных кораблей, восемь атомных подводных лодок и 20 дизельных субмарин, более 600 самолетов, включая истребители пятого поколения, более 1 тыс. вертолетов и 2,3 тыс. танков. Уже к 2015 г. доля современных образцов вооружения должна была вырасти до 30 %, а к 2020 г. – до 70 %^[17]. «План», конечно, не выполнили, а разворовали, похоже, не меньше, чем инвестировали. Однако властям удалось существенно изменить облик армии без мобилизаций и трудовых армий.