Молоко без коровы - [47]
Чтобы понимать, почему огромные запасы нефти, газа, древесины, железа, золота, бокситов, титана стали проблемой для российской экономики, надо уяснить себе, как функционирует каждый из уровней власти: в чем его ресурс и с какими ограничениями он вынужден считаться. В Пестово ресурсом являются только Стерхов и другие предприниматели. Если они вдруг решат все бросить и уехать жить за границу, то Пестово мигом превратится в обычную провинциальную дыру. Поэтому местные власти вынуждены с бизнесом считаться и особо его не прессуют. В Выборге все иначе: если вдруг уйдет половина инвесторов, чиновник будет спокойно получать гранты на восстановление Старого города, продавать землю и просить у центра на бедность. Главным ресурсом федеральной власти является нефтегазовая рента, а служилые сословия полагают, что имеют право на ее долю в той или иной форме. Центр принимает эти правила игры. Ведь в соответствии с ними, кроме привилегированных групп интересов, можно уже не считаться ни с кем.
Главное проклятие россии
Наука именует «ресурсным проклятием» (или «голландской болезнью») зависимость экономики страны от экспорта каких-либо видов сырья. Чаще всего речь идет о нефти и газе. Однажды министр нефти Саудовской Аравии шейх Ахмед Заки Ямани грустно заметил: «Лучше бы мы открыли воду»>[2]. А его коллега из Венесуэлы Хуан Пабло Перес Альфонсо в период высочайших цен на энергоносители оставался пессимистом: «Через 10 или 20 лет вы увидите, что нефть приведет вас к краху»>[3]. И ведь как в воду глядел: с 2016 г. ВВП страны падает в среднем на 15 % ежегодно, а инфляция превысила 1 000 000 %.
Эксперты выделяют пять причин венесуэльского дефолта. Речь про сокращение цен на нефть, значительный объем социальных дотаций, не менее крутые расходы на повышение имиджа власти, отсутствие реформ и большую задолженность по кредитам. Разве все это мимо России? Разве у нас не кормится от казны 30 млн бюджетников? Разве их представительство в отдельных регионах не доходит до 85 % населения и они не съедают три четверти областных бюджетов? Разве две трети регионов в России не являются банкротами, которые существуют благодаря федеральным подачкам? Разве власть не пускает нам пыль в глаза постоянным переодеванием силовиков, военными парадами и мегапроектами сомнительной эффективности, обогащающими за счет казны «королей госзаказа»? Разве после принятия Трудового, Земельного и Налогового кодексов в 2001–2002 гг. в стране произошло что-нибудь похожее на экономические реформы?
«Ресурсное проклятие» может проявиться по-разному. «Голландской болезнью» его стали называть после 1959 г., когда он поразил одну из самых развитых экономик мира. Под Гронингеном на севере Нидерландов открыли крупное газовое месторождение к неописуемой радости местных жителей. Но по мере роста добычи в регионе росли цены, а инвесторы перестали замечать местную промышленность. Зачем, если есть газ?
Приток иностранной валюты разогрел курс гульдена, соответственно, у голландских предприятий выросли издержки. Начались массовые увольнения работников. Экономисты констатировали, что в долгосрочной перспективе «голландская болезнь» приводит к перемещению ресурсов из обрабатывающего сектора в сырьевой и сервисный, которые создают меньшую величину добавленной стоимости. Причем наиболее мощное негативное влияние «проклятие» оказывает на экономику тех стран, которые располагают достаточно развитыми промышленностью и сельским хозяйством.
В то же время США добывают не меньше ресурсов, чем Россия, а признаков «голландской болезни» у них нет. Потому что при инновационной экономике технологии, как минимум, не хуже нефти формируют добавленную стоимость. Себестоимость производства айфона меньше 100 долларов, а его оптовая цена в пять раз дороже – такой прирост дает экономика знаний. Экспорт лекарств из Швейцарии по стоимости превосходит российский экспорт нефти: 94 и 93 млрд долларов соответственно>[4].
Или вот такой разрез: Норвегия разумно и ответственно распоряжается нефтяными доходами, а ее стабфонд перевалил за триллион долларов. Но «проклятие» проявилось в политической неразберихе: ни одно коалиционное правительство за 20 лет не переизбралось на второй срок. Потому что любой оппонент такого правительства получает в руки термоядерное оружие: мол, посмотрите, сидят на мешках с деньгами, а проблемы народа не решают. Тысячи благополучных норвежцев не понимают азов экономики: в их стране и так самые высокие цены в Европе, а если открыть валютные закрома, то они вообще улетят в космос.
Ведь суть «голландской болезни» в том, что если в стране много нефти, то какой смысл инвестировать в производство телевизоров? Проще открыть завод в Китае и нанять рабочих в пять раз дешевле. В стране, где власть получила доступ к нефтегазовой ренте, она может сломать демократическое устройство – купить парламент, силовиков, судей. Нет необходимости налаживать диалог с обществом, пускать в политику кого-то чужого, с кем-то договариваться – правь, как душа пожелает. В конце 1960-х экономика СССР зашла в такой тупик, что политбюро готовилось разрешить премьеру Алексею Косыгину запустить «новый НЭП». Но тут нашли богатейшую тюменскую нефть, и надобность в диалоге со своим народом отпала
Представлять Россию 1990-х Содомом несправедливо. Наша братва была не страшнее американских гангстеров «ревущих» 1920-х, а постсоветские серийные убийцы — нисколько не ужаснее советских. Чечня — это меньшее из зол, если сравнивать ее с гражданской войной в Колумбии. Широкие слои тяжело усваивали, что быть состоятельным — нормально, а Россия еще никогда не была страной настолько равных возможностей. Значительная часть россиян оказалась вполне инициативной и отлично обходилась без повсеместного вмешательства государства в свои дела.
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.