МоLох - [31]

«Шнурок», — черкнул в блокноте Байдашев. «Узнать, откуда? Где куплено? Или где убийца его взял? Может там же, в ресторане?»

Он работал по старинке, делая записи в блокноте. Эти записи Байдашев потом, когда дело было раскрыто, уничтожал. Сжигал блокнот в камине, у себя на даче. Память у Байдашева была великолепная, и если что, все детали он мог восстановить по памяти. Но до сих пор не пригодилось.

«Свежевский», — написал Байдашев на одном из листков, вырванных из блокнота. «Он организовывал банкет».

Свежевский был болезненно худ, но роста высокого. И кто его знает? Может, он скрывает, что физически неимоверно силен? Раз преступник сумел целый год безнаказанно воровать из ячеек деньги, значит, хорошо маскируется.

Байдашев мысленно набросал психологический портрет убийцы. Испытывает острый недостаток в деньгах — это раз. Смертельно обижен на что-то или на кого-то — это два. Умен — это три. Отлично маскируется — это четыре. Имеет доступ к ключам из ячеек. Или сам, или через того, кто связан с этими ключами напрямую. Это пять.

Что до внешности… Байдашев не исключал, что убийца состоял с потерпевшей Липкиной в интимных отношениях. Или склонял ее к этому. Надежда Липкина была одинокой незамужней бездетной женщиной. Некрасивой, и к тому же, безработной. Такой мог понравиться любой мужчина. Независимо от внешности и возраста, она была рада, что хоть кто-то скрасит ее одиночество. Разумеется, она боготворила того, кто в итоге стал ее убийцей. Возможно, так ни о чем, не догадавшись, Липкина и умерла. Не успела прозреть. Небось, собиралась со своим воздыхателем переехать на юг, к теплому синему морю. Домишко присматривала.

Байдашев задумался. А что? Мысль.

Где-то же он должен был наследить, этот умник? И Байдашев пошел смотреть место происшествия. Мимо этого дома он уже проходил не раз, идя на съемную квартиру, которую подыскал для него и водителя Пети Свежевский. До гостиницы, в которой остановился Квашнин, от порога этой квартиры Леониду Байдашеву было минут десять быстрой ходьбы. Центр Чацка, как и сам город, был маленьким, его ось, центральная улица, вымощенная брусчаткой в прогулочной пешей зоне, нанизывала на себя все важные объекты: лучший ресторан, гостиницу, кинотеатр, гостиные ряды, как игрушечная пирамида разноцветные кольца. На выезде из города колечко было самое маленькое и безликое: просто круговое движенье. В центре торчал одинокий памятник непонятного вида. То ли стела, то ли творение местного скульптора, который и сам не понял, что именно хотел изобразить.

Но в последние годы бурно развивались окраины, там построили огромный «Ашан», торговый центр «Пирамида», который тоже был внушительных размеров, и народ из центра потянулся туда. Ядро города с прогулочной зоной и запущенным парком, таким образом, опустело. Воздух в центре Чацка Байдашеву казался затхлым, дома обветшалыми, и жили здесь преимущественно люди в возрасте. Байдашев словно бы вернулся в свое детство, потому что родился он в таком же провинциальном городке, в пятиэтажке, правда, панельной.

Воспоминания эти были не из приятных, и Байдашев, поморщившись, подумал, что хочет покинуть Чацк как можно быстрее. Даже если это будет идти в разрез с интересами Квашнина. Интрижка с Ниной скоро должна наскучить боссу. Барышня хоть и красивая, но недалекого ума. И увлечься ею Василий Дмитриевич мог разве что от скуки. Так думал Леонид Байдашев, когда подошел к дому, в котором убили Надежду Липкину.

Дом как дом. Старая пятиэтажка, но как все советские кирпичные пятиэтажки почти не убиваемая. Ресторан, где чествовали Квашнина, находился за углом, почти у самой дороги, а тут, у дома, где убили Липкину, густо росли тополя. Их опиливали, но они в ответ упорно обрастали щетиной жестких веток, стремясь заполонить все свободное пространство. Они были неимоверно живучие, эти Чацкие тополя.

У подъезда, где жила Липкина, стояла свежевыкрашенная лавочка. Байдашев не сомневался, что по вечерам, в ожидании любимого сериала, здесь сидят всесильные и всевидящие провинциальные бабушки, которые формируют общественное мнение. Но сейчас, в первой половине дня, лавочка была пуста, а во времени Леонид Байдашев был ограничен.

Он готов был пойти по квартирам, но тут ему повезло. Двор убирала женщина лет пятидесяти, и делала это, нехотя, явно томясь.

Байдашев заметил, как дворничиха при виде незнакомца замерла. Поставив на землю картонную коробку с мусором, она стала заправлять крашеные волосы под платок, не отрывая призывного взгляда от появившегося в поле ее зрения мужчины. Байдашев, без раздумья, направился к дворничихе.

— Добрый день.

— Здравствуйте, — напевно ответила она. Несмотря на платок, метлу и незавидную должность дворничиха была ярко накрашена, от нее даже пахло духами.

«Не замужем», — подумал Байдашев. И заиграл улыбкой. Лицо его, и сам он, с головы до ног, мгновенно преобразились. Он словно помолодел лет на десять, и стал выше ростом. От крысиной мордочки, на которую было похоже его лицо с заостренным длинным носом и узкими губами, ничего не осталось. Теперь перед дворничихой стоял приятный мужчина средних лет, с приятным лицом, и, несмотря на невысокий рост, подтянутый и спортивный. В общем, такой, какие и нравятся незамужним женщинам лет пятидесяти.