Молодость - [18]

— «Та невжели ж то було? Да, було»[1].

…Ильенко снимает с головы широкополую соломенную шляпу и приглаживает редкие поседевшие волосы. Он говорит о своей семье:

— Богатая у меня семья. Шесть сынов, одна дочка, да у каждого сына — невестка, да у каждой невестки — дети. Так, ей богу, даже путаюсь, кого как зовут. — Он улыбается. Около маленьких черных глаз собираются веселые морщинки. Ну, а живем мы и будем жить так, как никогда не жила на Кубани ни одна казацкая семья!

Григорий — третий сын Ильенко. С малых лет он тянулся к ремеслу. Учился кое-как, урывками: в кузне, в шорной мастерской. По годам ему не пришлось в девятнадцатом партизанить с отцом и старшими братьями. Но после, когда начались артели, Григорий вместе с отцом в своей Васюринской станице становятся организатором Соз'а.

До весны он работал в шорной мастерской, но когда колхозу пришлось тяжело и срывался весенний сев, Григорий, посоветовавшись с отцом, пошел в бригаду.

Тут он работал на буккере. А с ним погонычем — сынишка. Гришкой тоже звать. Пионер он.

Трудный был сев. Отощавшие кони — дело кулацких сынов, пристроившихся в колхозе конюхами. Но и после, когда кулаков выгнали, дурно обращались с конями сами колхозники. Все привыкли: ничего, мол, с этой «худоконной» не поделаешь.

И нормы не выполнялись.

Тогда решил Григорий доказать, что нет «худоконки», а есть варварское отношение к коню. Вставал рано, чистил коней, кормил. Нажал на правление, долго тормошил его и добился. Добился того, что кормов кое-как достали.

Утрами вместе с ним подле коней возился сынишка. Кони Григория, во-время накормленные и напоенные, заметно выправлялись. И вот вскоре Григорий стал выполнять нормы. Глядя на Григория, выправлялись один за другим и прочие колхозники. Ну, и результат: первая бригада, где работал Григорий, своевременно и полностью завершила сев. Григорий заработал звание ударника.

С первого дня уборки правление колхоза поставило Григория бригадиром 7-й бригады, потому что бригада — отстающая.

Но пошла косовица, и новый бригадир растерялся: не смог схватить десятки мелочей. И тут завязывается узел дружбы Григория со старым бригадиром Ивко.

В девятнадцатом, вместе с первым комиссаром Васюринской станицы Андреем Ивко, был привязан к тополям его друг по партизанскому делу Василий Ефимович Ильенко. Над ними долго издевались белогвардейцы, издевались станичные кулаки. Издевались за то, что они пошли за большевиками. Ивко расстреляли, Ильенко случайно уцелел.

Присмиревшие и не положившие оружия кулаки думали: конец теперь дружбе Ивко с Ильенко. Да ошиблись. Имя Ивко стало фамилией колхоза, а дружба двух семей снова скрепилась в лето девятьсот тридцать третьего.

Благодаря внимательной помощи Ивко, Григорий стал увереннее. Его глаз стал острее, и лучше видеть. Бригада почувствовала руку своего молодого руководителя.

Шла косовица. Анна Хобля работала на копнении. Бригадир примечал: часто Хобля норовит в сторонку. Раз застал ее спящей под копной. На общем собрании бригады Григорий предупредил:

— Хобля Анна, этого больше дозволить нельзя! Прекращай, если хочешь работать заодно!

Через несколько дней колхозники передают:

— Хобля ушла с поля.

Бригадир снова предупредил. Предупредило и правление колхоза. Но Хобля проштрафилась и в третий раз. Тогда ее исключили из бригады. Этот случай запомнили колхозники. Когда через несколько дней исключили еще четырех лодырей, все поняли, что лодырничанье не пойдет в бригаде!

Григорий узнал уже всех колхозников бригады и стал к каждому из них подходить по-разному.

Вот комсомолка Гладкая. Работает она в бригаде неплохо, но при случае непрочь полодырничать. Как-то в обед, отозвав ее в сторону, но так, чтобы это видела вся бригада, он по душам поговорил с ней. И после уже никто не мог сказать: Гладкая — лодырь…

В числе первых седьмая бригада полностью скосила и скопнила хлеб на 89 гектарах.

Дружная работа колхозников, высокая дисциплина, перевыполнение норм вывели бригаду в число лучших в колхозе.

Как-то старик Ильенко встретился с сыном.

— Ну, как, Гришка? Будет нам хлеба по семь кило на день?

— А у вас как, папаша?

— Да у меня гарно.

— Ну, и у меня гарно.

И оба, посмотрев друг на друга, улыбнулись…

Из семьи Ильенко двое стерегут урожай: сын старика — Павло и сын Григория — Гриша, пионер.

Павло, партизанивший вместе с отцом, раненый много раз, сейчас, к сорока годам, начал сдавать. Обидно ему: за буккером ходить тяжело, сидеть на жатке то же. Когда предложили ему стеречь колхозное добро, как-то с холодком отнесся он к этому. Но затем, когда лучшие колхозники стали на охрану — а среди них немало красных партизан, Павел полюбил это дело. Так же, как отец и братья честно, добросовестно делал он свою работу.

Другое дело — Гриша. Он — пионер. Он знает о поступке Мити Гордиенко, задержавшего двух воров колхозного хлеба. Гриша хочет быть таким же зорким и смелым. Случай скоро представляется.

В начале июня пионеры колхоза им. Ивко выехали в лагерь. Лагерь был расположен на таборе четвертой бригады. Пионеры пололи огороды и кукурузу, стерегли на сторожевых вышках посевы. Гриша видел, как вся семья их работает в колхозе, слышал, что говорят о деде, о дядьке, об отце, — их называют лучшими людьми в колхозе. И Гриша тоже хотел быть похожим на них.