Молодость - [14]

Пассажиры на перроне остановились. Из здания станции оторопело выбежали служащие. Прибежали два пожарника и все молча уставились на Кольку. Мельком посмотрев на них, он подошел к ребятам, восхищенно сказал: «Правильно написали, тревожатся люди!» — и, заложив руки в карман, как ни в чем не бывало, вышел на рельсы, поглядеть, не идет ли поезд…

Васька улыбнулся: «Ну, и сатано-идол-же».

Вечер неслышно шел над степью. Васька зажег фонарь, — засветились фонари и на других тракторах. Теперь пять огней двигалось в потемневшей степи. Навстречу Ваське медленно поплыл огонек «муходава». Хриплый, спокойный голос донесся с неторопливой машины:

— Ты шо, приснув та-м? Э-гей-й!

— Чего кричишь?

— Иди до мене, зову — значит, дило е!

Васька слез с трактора и пошел к Ефремову, оступаясь на вспаханной земле. Вдруг остановился. Вернулся:

— Ты трактор знаешь?

Прицепщик свертывал цыгарку. Он быстро поднял голову, и в его глазах Васька заметил боязливую радость.

— Знаю… Я-ж робыв!

— Ну, садись, езжай, да на пропашники оглядайся.

По-хозяйски проводив глазами свой трактор, Васька побежал к Ефремову.

— Ну? Чего надо?

Звал Ефремов покурить. Он лежал на краю борозды, заложив одну руку за голову, и мечтательно глядел в небо. Васька было рассердился и хотел уходить, но спокойная, неясная в темноте фигура Кольки, душная теплота вечера и большое покойное дыхание степи разморили и его. Найдя в темноте уверенно бегущий огонек своего трактора, он прилег рядом с Колькой и закурил. Лежали они молча, курили и оглядывали далекое синее небо с дрожащими, будто озябшими звездами.

— Звезды як сорняки на поле, купами растут… тихо сказал Ефремов.

В степи наростал гул, и через минуту из посадки с грохотом вылетел поезд. Из освещенной топки паровоза бил по рельсам красный сноп света. Звонко перебирая колесами, прокатили вагоны. Когда шум стих, Васька встал и, потянувшись, пошел в степь…

* * *

Бригадир проснулся сразу, будто подбросил кто кровать.

— Фу, ты чорт, разоспався…

Накинув на плечи тужурку, пахнувшую сонной теплотой, бригадир вышел из коша. На площадке стояли два рокочущих трактора. Ночная смена сдавала их на дневную работу. Три трактора шли в поле. «А быстро управились», — не без гордости подумал бригадир Бельков.

— В порядке сдали, все чин-чином? — спросил он Дикунова и Акименко.

— Ну, а как-же? — и ребята, сонные прошли мимо.

Рванулись и понеслись в поле остальные два трактора. И опять Бельков подумал: «Ну, сукины дети, уже без меня обходятся»…

Утро стояло свежее и ветреное. За тракторами неслись небольшие облачка пыли. Подгоняемые ветром, над землей неуклюже пронеслись две галки. Бригадир шел по вспаханному полю, внимательно осматривая участки. Изредка нагибался и выдергивал из земляных глыб сорняки. Около перелеска остановился и восхищенно огляделся. Больше половины большого массива, начатого только вчера утром, было вспахано.

«Это все Акименко старается, чертуло!»

У ног качался бурьян. Бригадир нагнулся и хотел вырвать его. Бурьян устоял. Бельков чертыхнулся и посмотрел на руку.

По ладони шли два пореза. Бригадир осмотрелся: рядом, придавленный взрытой глыбой, склонился еще бурьян, дальше…

Бельков в предчувствии чего-то недоброго посмотрел вдоль борозды. Посреди взрытой черной земли, далеко к самому горизонту бугра тянулась полоска бурьяна. «Неужели огрех?»… Он пошел вдоль бурьянной полоски, и она повела его через все поле…

«Почти километровый огрех!.. Куда же смотрел Васька?.. Ну, пусть Ефремов, Плескачев, ну, пусть Колесников, — но Акименко?.. Огрех?..» — Бригадиру было обидно и больно. Идя к стану, он наткнулся на утоптанную траву с парой брошенных окурков. Зло подумал: «Курили якись сволочуги»…

…К концу работы вся бригада знала, что сегодня ночью Акименко сделал огрех, а у Ефремова с час стоял трактор. И только тогда поняли ребята, почему утром Акименко выбежал из «коша», прошагал по своему участку и устало, словно после долгого пути, вернулся обратно.

Несколько раз заходил бригадир в «кош» и смотрел на отдыхавших ребят. Чувствовал, что Акименко не спит. Подошел и тронул за плечо.

— Ну? — как-то безучастно отозвался Акименко.

— «Как же это у тебя, а»?..

Акименко лег на живот и спрятал голову в скрещенные на топчане руки.

— Совещание будет, тогда расскажу, чего измываться…

Бельков как-то смутился и отошел. С верхней койки на него с усмешечкой смотрел Ефремов. Бельков подошел к нему:

— Ну, а ты-то как?

Ефремов тяжело повернул свое толстое тело и в стенку пробурчал:

— Сказали же — на совещании.

Он рассчитывал увильнуть от совещания. Но перед концом работы тракторы Акименко и Ефремова были поставлены на подтяжку, и потому на совещании ребятам пришлось присутствовать. Ефремов, никак не ожидавший этого, изподлобья посматривал на бригадира: «Ну и хитрый чорт»…

А Акименко? Ну, что мог сказать своим товарищам Акименко? Оправдываться?.. Но ведь огрех-то существует, так чего-ж?.. И Акименко, не поднимая головы, рассказал:

— Доверил трактор прицепщику, а сам с Ефремовым лежал да курил. Ну, вот и все. Ну, а огрех и вышел…

Говорил и Ефремов: о том, что мол они это так по дружбе, выкурили по цыгарке, и кто-б мог подумать, что из-за этого огрех получится…