Молочник - [114]

Сестра и в самом деле пришла через пятнадцать минут и десять минут, как и обещала. Она принесла одежду и всякие прочие женские вещи для данного лица и случая, с ней пришли и трое детенышей — два сына-близнеца и дочка, мужа она оставила дома одного зализывать раны сурового правосудия. Она немедленно, как я и предполагала, взяла бразды правления в свои руки, потому что они с мамой лучше понимали друг друга, она и думала, как мама, пребывала с ней в гармонии, была для мамы куда как лучшим духоподнимателем, чем я была для нее духоподнимателем. Первая сестра безошибочно, всегда точно чувствовала, что нужно, и она усадила кружком меня, мелких сестер, собственных мелких карапузов как подсобную команду, а сама принялась успокаивать и утешать маму. «Да, но» были запрещены, вернее, они прорывались сами по себе, но не как попытка возразить первой сестре. Остальные из нас использовались на подхвате, и мы были рады делать все, что нужно для мамы. Мама тем временем приободрилась, стала не такой грустной и не такой впавшей в уныние. И вот, когда мама стала довольной, первая сестра стала довольной, мелкие сестры стали довольными, мелкие карапузы и я стали довольными, я немного погодя сказала, что пусть они пока тут продолжают в том же духе, а я пойду вниз и поставлю чайник.

И теперь, две недели спустя после моего отравления и также после убийства, а еще после мамы с ее любовью и проблемами незащищенности, возникшими в связи с настоящим молочником; а еще два дня спустя после шефа и экс-наверного бойфренда с их авантюрными планами отправиться в Южную Америку, и после смерти Молочника, и после истории с Какего Маккакего, который теперь залечивал свои синяки и раскаивался в содеянном, я могла снова вернуться к нормальной жизни. Я была на кухне, готовила обед для девочек. Это было до того, как они отправились играть в международную пару, и до того, как я собиралась надеть свой спортивный костюм, в первый раз после отравления, и отправиться в дом третьего зятя. Мелкие сестры говорили, что хорошо бы мне поторопиться, что они уже совершенно готовы идти, совершенно готовы играть, как только я закончу и они поедят, и они, как обычно, хотели стейк «Фрей Бентос». «С чипсами, — добавили они. — Или с булочками “Пэрис Банс”, — с чипсами — сказали они. — Или с “бананами с чипсами”, или с “яйцами всмятку с чипсами”, или с “магазинным пирогом с чипсами”», и они продолжали про все с чипсами, хотя я уже объяснила, что чипсов они не получат по той простой причине, что я не умею их готовить и знаю наверняка, хотя на деле это и не было доказано, что сожгу дом, если попытаюсь, а потому и пытаться не буду. Была и еще одна причина — я не могла заставить себя вернуться в кулинарный магазин, хотя Молочник был мертв, а может быть, еще в большей мере из-за того, что он был мертв. Продавщицы, которые капитулировали, хотя я и не принуждала их к капитуляции, скорее всего, теперь продемонстрируют свою неприязнь в открытую, а там не заставит себя ждать и требование вернуть деньги и месть. Так что это дело со мной и Молочником еще не закончилось. Правда, я знала, что оно не будет закончено. С такими вещами приходится принимать каждый день, каждого человека, каждый упрек по очереди. Вместо чипсов, сказала я мелким сестрам, не могли бы они удовольствоваться тем, что их душе угодно, из серии «Фрей Бентос», «Опал фрутс» или лакричными конфетками всех видов, мороженым, вафельными конфетками в виде летающих тарелочек в съедобной бумаге, начиненными шипучкой, которая взрывается на языке, что, я знала, им нравится, и вареной брюквой. «Что хотите, — сказала я. — Но только без чипсов», это отчасти их удовлетворило, отчасти разочаровало, но, в конечном счете, они остановились на одном из видов детских вкусностей, о которых мечтала я, приходя в себя после отравления. И вот я приготовила им чай, что состояло, главным образом, в доставании его из буфета. Но все это время не прекращалось: «Средняя сестра! Пожалуйста, поскорее. Почему ты не торопишься? Побольше, пожалуйста. Но почему ты не можешь более скорее?»

Я дала им то, что они просили, они поели и бросились играть в международную пару. Я выглянула в окно, когда поднималась по лестнице, чтобы переодеться для пробежки, и увидела начало игры в международную пару. Повсюду падали маленькие девочки. Словно маленькие девочки со всего района вышли поиграть, попрыгать, и, на первый взгляд, они напоминали подсвечники с дополнительной нагрузкой в виде золоченой парчи и рельефных обоев. Когда я вышла из дома, все улицы были запружены ими: залентованные, зашелкованные, забархаченные, закаблученные, заразношерстнонижнеюбочные, парами или в одиночестве, но делая вид, что в парах, они вальсировали, периодически падая. А тем временем маленькие мальчики, не обращая внимания на маленьких девочек, временно приостановив операции против армии «оттуда» — вероятно, ввиду текущего отсутствия армии «оттуда», — по очереди изображали хорошего парня, последнего убитого в политических проблемах мученика в новой игре «Герой-Неприемник Молочник, выслеженный, атакованный и застреленный на обычный трусливый манер одной из расстрельных команд, которые наплодило некое террористическое государство».