Молния - [62]

Ему хотелось больше узнать о ней, хотелось лучше понимать, что она чувствует. Были моменты, когда она открывалась, но это были лишь краткие мгновения. Что-то снедало ее, и это было глубоким и болезненным, и она держала это в себе запечатанным, как держат в погребе бутылку старого бренди.

А поскольку ему самому приходилось скрывать от других свои мысли и свою боль, то он не решался расспрашивать Лорен.

С самого начала его удивляло то, как легко ему с ней. Он обнаружил, что рассказывает ей о том, о чем никогда не рассказывал ни одной женщине: об Англии, о горе, связанном со смертью Терренса, о своем брате. Удовольствие — это одно. А делиться частью своей души — совсем другое дело. Но он, капля за каплей, отдавал ей свою душу. Сначала на пляже, потом после смерти Терренса и сегодня у штурвала. Теперь уже Лорен владела существенной частью его души, и он не знал, что она с нею сделает.

Стало темно. Облака над головой закрыли даже самые яркие звезды. Он чувствовал, что море собирается с силой, знал, что шторм не за горами. Сейчас он был рад шторму. Шторм ему поможет. В шторм кораблям янки еще труднее будет его увидеть. Конечно, существовала опасность столкновения, но это было ничто по сравнению с угрозой пушечного обстрела. Ему продолжало везти.

Еще несколько рейсов, и он сможет вернуться в Англию и попытаться выкупить Риджли. Может быть, Лорен поедет с ним. У нее не осталось никого из семьи, никаких родственных связей, и он знал, что Англия ей понравится. В ней была такая жажда приключений, какой он никогда не встречал у женщин, в ней были любознательность и тяга к открытиям, равные его собственным.

Начался дождь, и он подумал о том, чтобы принести плащ из каюты. Но он боялся, что может там задержаться, как это было минувшей ночью, а нужно было стоять у штурвала, поскольку начинался шторм.

Дождь освежал его тело, и ему это нравилось. Просто удивительно, до чего ему было хорошо. Сколько жизни он ощутил в себе после того, как побыл с Лорен. Теперь он окончательно свободен от своего прошлого. Это великолепное ощущение свободы!

Благодаря паровым машинам «Призрак» не так швыряло, как парусные суда, однако пароход раскачивало и бросало на волнах. Лорен, никогда не испытывавшая морской болезни, чувствовала себя неважно, вжимаясь в свою постель. Рядом с нею сидел бормотавший что-то грустное Сократ. Корабль то вздымался вверх, то опускался вниз. Зная, что Адриан на палубе, она представляла его посреди бушующего шторма настоящим викингом древних времен, смеющимся в лицо опасности.

Корабль опять ринулся вниз, и Лорен подумала о том, что все ее проблемы могут разрешиться совсем по-другому. Взгляд ее упал на чемодан, который она взяла с собой на борт. Тот самый чемодан, в котором был песок. Если продержится такая погода, то, может быть, у нее не будет возможности попасть в машинное отделение.

Лорен начала молиться. Она молилась о том, чтобы шторм не прекращался.

Но на следующий день небо опять было голубым.

Лорен узнала об этом утром, когда Дикен принес ей воды для умывания и завтрак, который она не смогла съесть. Он рассказал ей, что шторм кончился, что «Призрак» проявил себя даже лучше, чем предполагалось, и что к полудню они доберутся до побережья штата Каролина.

Лорен стало еще хуже, и не только из-за морской болезни.

Никогда прежде она не была трусихой, но теперь она пряталась у себя в каюте, сказав Дикену, что неважно себя чувствует. Он забрал с собой Сократа, потому что капитан Кэбот велел его покормить. Когда моряк потянулся за обезьяной, рот его принял суровое выражение.

— Как себя чувствует капитан?

Лорен не собиралась спрашивать, но слова вырвались сами собой.

Дикен пожал плечами.

— Никогда не знаешь, как он себя чувствует. Всю штормовую ночь он бодрствовал и останется на ногах, пока мы благополучно не доберемся до Чарльстона.

— Вы сказали, что мы вблизи побережья штата Каролина. Есть ли там патрульные суда?

— Ну да, но обычно мы замечаем их первыми и удираем. Капитан может перегнать любое судно, — повторил он свой обычный рефрен. — Скоро мы нырнем в какую-нибудь речку и подождем наступления темноты.

Лорен невольно охватила дрожь. У нее больше не оставалось времени.

Дикен обратил внимание на то, что она дрожит, но приписал это морской болезни. Сам он страдал ею всего несколько раз и сочувствовал Лорен, зная, что самое лучшее — оставить больного в покое.

— Я скажу капитану, что вы нехорошо себя чувствуете.

Лорен меньше всего этого хотелось, потому что она понимала, что тот придет ее навестить. И еще меньше ей хотелось остаться сейчас с Адрианом наедине в этой каюте.

Она покачала головой.

— Свежий воздух пойдет мне на пользу. Я поднимусь наверх, как только оденусь.

Он кивнул, и когда дверь за ним закрылась, Лорен облегченно вздохнула. До Чарльстона оставалось всего лишь несколько часов ходу.

Она постарается припомнить то, чему ее учили. Она сделает что угодно, чтобы отвлечься от мыслей об Адриане. Бородатый механике Вашингтоне был нетерпелив и настроен скептически. Он ей подробно объяснил, куда нужно сыпать песок и сколько времени потребуется, чтобы повредить ось так, чтобы гребные колеса остановились. Он не надеялся, что она это сделает, и всю эту затею считал лишь напрасной тратой времени. Он недвусмысленно дал ей это понять. Но мистер Филлипс настоял, чтобы они вновь и вновь повторили этот урок, до тех пор пока Лорен не поверила, что она сможет следовать инструкциям механика даже во сне.