Молниеносная война. Блицкриги Второй мировой - [25]

Впрочем, не только журналисты использовали красочные эпитеты, но даже официальные советские историки грешили этим:

«19 сентября командующий 8-й армией отдал приказ о подготовке генерального штурма, который предполагалось завершить к 25 сентября. В ночь на 22 сентября немцы приступили к артиллерийской и авиационной подготовке окончательного штурма. Шквал снарядов и бомб обрушился на Жолибож, Марымонт, Старое Място. Уже через два дня оказались полностью выведенными из строя электростанции и телефонная сеть, замолкло радио. Город погрузился во мрак. Следующий день был для варшавян наиболее трудным — авиационные и артиллерийские удары достигли наивысшей силы. Волна за волной налетали немецкие бомбардировщики на жилые кварталы; не встречая почти никакого противодействия, они методически разрушали город. Сотни людей, засыпанные обломками, взывали о помощи. Госпитали, больницы были переполнены ранеными. Убитых хоронили в городских скверах, на огородах. Отсутствие воды делало невозможной борьбу с пожарами. Варшава представляла собой море пламени».

Согласитесь, назвать это сухой историографической работой сложно, на анализ тактических действий германских войск такое описание похоже еще меньше.

Резюме. Польская кампания дала первые примеры тактики блицкрига, хотя они во многом были обусловлены случайными факторами. Немцам удались две операции на окружение, однако в Польском коридоре все было решено географией театра, а в ходе боев на Бзуре генерал Кутшеба сам загнал свои дивизии в ловушку, хотя не следует винить его слишком сильно. Он не представлял себе, насколько выше мобильность немецких соединений, поэтому не видел особой опасности для себя.

Глава 5 ЭТАЛОН БЛИЦКРИГА

Полагаю, всем, кто изучает военную историю, известно это сражение. Один из противников, соблазнившись внешне благоприятной возможностью, ослабил центр позиции, двинув крупные силы для атаки вражеского фланга. Другой воспользовался предоставленной ему возможностью, нанес удар прямо по ослабленному центру, прорвал его, прижал вражеские войска к водной преграде и уничтожил их, хотя отдельным группам и посчастливилось ускользнуть. Узнаете? Правильно, Аустерлиц, 1805 год. В смысле Седан, 1940 год. Странная параллель? Но если вы вдумаетесь, то будете вынуждены признать, что во многом параллель справедливая. Самая блестящая, самая известная победа Наполеона. Самая известная победа Вермахта. Но на этом сходство не заканчивается. Как у Наполеона, так и у немцев дальнейшие победы Вермахта вели Германию прямо в пропасть.

Итак, после нескольких месяцев странной войны немцы, которые высвободили свои основные силы, разгромившие Польшу, решили перейти к активным действиям. Первоначальный план наступления представлял собой почти точную кальку незабвенного плана Шлиффена и предусматривал удар по левому флангу французской армии — через Бельгию и Люксембург. Одновременно войска на линии Мажино должны были ложными атаками создать у французов впечатление, что наступление готовится именно здесь. Но это коротенькое слово «почти» означало достаточно серьезные изменения. «Aufmarschanweisung № 1, FallGelb», составленный Гальдером, предусматривал тупой лобовой удар миллионной армии с целью отбросить французов за реку Сомма. Никаких маневров, никаких обходов. Гитлеру этот план не нравился, но, за неимением альтернатив, пришлось согласиться.

Началу наступления предшествовала целая настоящая детективная история, и даже не одна. Все началось 10 января 1940 года, когда легкий связной самолет Люфтваффе из-за сильного тумана разбился на территории Бельгии. Немедленно примчавшиеся пограничники увидели немецких офицеров, которые жгли какие-то бумаги. Пограничники сделали несколько выстрелов в воздух, и немцы сдались. Однако немного позднее майор Рейнбергер, который вез эти бумаги, устроил драку в помещении пограничного поста. Он пытался разорвать обгоревшие клочки бумаги, вырвать револьвер у бельгийского капитана, набить ему морду. В общем, вел себя очень достойно.

Причины для беспокойства у Рейнбергера были самые веские. В руки бельгийцев попал экземпляр оперативного приказа по 2-му Воздушному флоту, в котором раскрывался план немецкого наступления и были расписаны задачи частям и соединениям флота. Когда об этом стало известно Гитлеру, он пришел в бешенство. С присущим ему темпераментом он пообещал расстрелять весь свой Генеральный штаб, это «скопище дураков и изменников». Правда, гора родила мышь. Все завершилось снятием со своего поста командующего воздушным флотом генерала Гельмута Фельми и заменой его Кессельрингом.

И тут, буквально накануне начала наступления, возник Манштейн, который тогда занимал пост начальника штаба Группы армий «А». 12 января он с разрешения командующего группой армий Рундштедта, которому тоже не нравился план Гальдера, направил в ОКХ меморандум, в котором утверждал — достаточно резонно, — что теперь перспективы наступления становятся неясными. Манштейн пытался доказать, что его реализация приведет к повторению кровопролитных и бессмысленных окопных боев. Утверждение более чем спорное. Однако главным в меморандуме Манштейна было другое — он предлагал принципиально иной план. В разработке операции ему помогал Гудериан, случайно оказавшийся в это время в штабе группы армий.