Молли - [15]

Шрифт
Интервал

– Ну, – нетерпеливо спросила Молли, – ты скажешь нам, в чем дело, мам? – Она поставила локти на стол и положила подбородок на сложенные ладони.

Миссис Лиддел открыла глаза.

– Молли, сколько раз я тебе говорила, сними локти со стола. Давайте сначала закажем что-нибудь, а потом я расскажу новости. – Она заказала для всех нас филе миньон с печеной картошкой, маслом и сметаной. – А на десерт, пожалуй, мы попробуем клубничное парфе. – Миссис Лиддел вернула официанту меню с таким видом, словно была королевой и протягивала ему руку для поцелуя.

– Ну, – сказала она, когда официант ушел, – угадайте, в чем дело! – она смотрела больше на меня, чем на Молли. – Мы переезжаем в Итаку, штат Нью-Йорк. До свидания, дражайший Чарльстон!

Я обмерла, меня словно парализовало. Может быть, это шутка?

Но нет, миссис Лиддел не смеялась. Молли, сидевшая рядом со мной, скомкала салфетку и бросила ее на стол.

– Я ненавижу тебя, – сказала она. – Ты подлая, ужасная мать, и я с тобой не поеду. Я останусь с Бетси.

Но на самом деле у Молли, конечно, не было выбора. Ей пришлось ехать. Через неделю они уехали, и произошло это так внезапно, что у меня совершено не было времени привыкнуть к этой мысли.

В нашу последнюю ночь мы с Молли вместе приняли ванну; наши волосы плавали вокруг наших голов, словно водоросли.

– Надо придумать церемонию, – сказала Молли. Она подняла розовую мокрую ногу и коснулась кончиками пальцев металлической трубы.

– Что ты имеешь в виду? – Я коснулась головой ее головы, с восхищением глядя на ее ножку, набрала полные ладони сверкающей пены и подула на нее, приведя синие и пунцовые прозрачные пузыри в движение.

– Церемонию единения, – пояснила Молли. Звучало это лениво, но как-то торжественно. – Знаешь, как у индейцев.

– А что у индейцев? – спросила я.

Знание Молли о других культурах было весьма средним, как и у ее матери: она не была хорошей ученицей, и вовсе не потому, что не была умна, просто даты и факты проходили мимо ее головки, как камни сквозь воду. Однако церемония индейцев меня заинтересовала, мне хотелось, чтобы что-нибудь скрепило нашу дружбу, чтобы эта ночь запомнилась навсегда.

Как следует вытершись полотенцем, мы вернулись в мою комнату и поставили будильник на полночь. Шторы мягко свисали с окон, голуби ворковали на ветках старого изрезанного клена – мы тоже вырезали на нем свои имена. Несмотря на жару, я прижалась к Молли. Она уткнулась головой мне в грудь, волосы у нее были влажные, пахли сиренью. Обычно мы болтали, лежа под простынями, или щекотали друг друга до полного изнеможения, но в ту ночь мы молчали, слушая тишину. Даже когда руки у меня онемели, я лежала неподвижно, чтобы Молли могла спокойно подремать в моих объятиях.

Вероятно, мы обе задремали, потому что одновременно проснулись от звонка будильника – он был зажат между подушками, чтобы мои родители не услышали его звона и не проснулись тоже.

Молли вскочила и уселась на край кровати. Она запихнула полотенце в щель под дверью, чтобы не проникали ни свет, ни звуки, а потом открыла косметический набор своей матери, который ей удалось стащить; я достала из шкафа швейную шкатулку. Мы расстелили одеяло на полу и, положив по краям подушки, сели, скрестив ноги, лицом друг другом, почти соприкасаясь коленями. Молли взяла помаду своей матери и нарисовала широкую красную полосу вдоль моего носа, потом провела по три полосы по моим щекам с помощью темно-

синего карандаша для век. Руки ее двигались по моему лицу, касаясь его легко, словно перья.

Настала моя очередь. Я взяла помаду и сняла колпачок; у меня замерзли пальцы; я наклонилась к Молли, положила руку на ее теплый подбородок и тоже провела черту вдоль ее носа. Она улыбнулась.

Взяв карандаш, я большим пальцем левой руки получше натянула кожу Молли и нарисовала правой рукой полоски на ее щеках. Она схватила зеркало и посмотрела на себя.

– Мы похожи на настоящих индейцев. – Она положила зеркало и достала спички. – Давай иголку.

Молли зажгла спичку и поднесла пламя к иголке, которую я держала перед ней, пока кончик не раскалился. Погасив спичку, Молли протянула вперед левую руку ладонью вверх.

– Давай, – сказала она, указывая на запястье. – Уколи меня сюда, чтобы до крови.

Она сидела совершенно неподвижно, пока я рассматривала ее руку и выбирала вену. Была все-таки некоторая опасность заражения; я осторожно коснулась кончиком иглы ее кожи и, стиснув зубы, надавила.

– Хорошо, – сказала Молли.

Я протянула ей свою руку, словно для жертвоприношения; холодная сталь коснулась кожи. Я вздрогнула.

– Открой глаза, – приказала Молли, сжала мою руку и стянула резинкой наши запястья. – Кровные сестры, – добавила она.

– Кровные сестры, – повторила я, сжимая ее пальцы.

Мы закрыли глаза, все еще сидя со связанными запястьями. Красные, синие, пунцовые искры бегали на внутренней стороне моих век, и я уже не могла сказать, где кончаюсь я и где начинается Молли. Я словно плавала по ее венам, чувствовала, как она входит в меня, словно кровь у нас отныне была одна.

Когда на следующее утро мы распрощались, мне и в голову не могло прийти, что больше я никогда ее не увижу.


Рекомендуем почитать
Фантастиш блястиш

Политический заключенный Геннадий Чайкенфегель выходит на свободу после десяти лет пребывания в тюрьме. Он полон надежд на новую жизнь, на новое будущее, однако вскоре ему предстоит понять, что за прошедшие годы мир кардинально переменился и что никто не помнит тех жертв, на которые ему пришлось пойти ради спасения этого нового мира…


Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.