Молли - [14]

Шрифт
Интервал

– Он по мне с ума сходит, – заявила Молли.

Она так и не сказала мне, что шепнула Томми в ухо, а я не рассказала своей матери ни слова о том, что видела. Но что-то произошло между нами: у Молли теперь была жизнь, в которой мне не было места.

На следующие выходные она даже оставила меня одну, отправившись куда-то с Томми; мне пришлось провести время, катаясь в гондоле в компании двух симпатичных бойскаутов, чьи руки и рты были липкими от кукурузы в карамельном соусе. Когда Молли и Томми, держась за руки, вернулись с прогулки, она стала тыкать пальцем в нашу гондолу (которая раскачивалась на волнах, так что бойскауты то и дело задевали меня локтями) и дразнить гребца. Гребец так оттолкнул лодку, что она снова рванулась вперед, потом резко остановилась, и мы чуть не упали, а Молли и Томми стояли неподалеку, смеялись и курили.

После этого я перестала обращать внимание на Молли и на переменках ходила только с Салли Свонсон. Ее мама была членом общества «Дочери американской революции», и мы проходили мимо Молли, задирая носы.

– Моя мама, – сказала Салли будто бы тихо, но так, что ее все слышали, – говорит, что некоторых женщин даже нельзя назвать леди. Она говорит, что их легко отличить: они делают на платьях вульгарные вырезы и слишком густо красят губы. И, конечно, они, когда были девочками, вели себя очень плохо. Слишком интересовались мальчишками, – она разгладила свою юбку, скромно прикрывающую колени, и фыркнула в сторону Молли, на которой была льняная юбочка, едва прикрывавшая бедра.

Но длилось это недолго. Через две недели нравственность Салли уже казалась мне ужасающе скучной. У нее не было никакой охоты к развлечениям. Ей нравилось «подавать чай» большой коллекции голубоглазых кукол-блондинок, в то время как те вели воображаемый разговор, в котором вовсю критиковали своих менее приличных сестер, чьи белые перчатки были запачканы, и чьи репутации грозили скандалом.

Помирившись, мы с Молли отыгрались, надрезав нитки, которыми были пришиты пуговицы на блузке Салли, – так что когда она, выйдя из гимнастического зала, сунула руки в рукава пальто, все пуговицы упали, открывая бледную грудь и золотой крест пра-пра-бабушки. Ее соседка по комнате захихикала.

– Некоторые девочки, – передразнила Молли мне на ухо, – не заслуживают того, чтобы называться леди. Они обречены лишь вечно демонстрировать свои прелести мальчишкам.

В тот день она подольстилась к Томми и заставила его прокатить нас обеих на мотоцикле по школьному двору. Мне никогда еще не приходилось обнимать мальчика; обхватив Томми, я лишь пыталась сохранить себе жизнь: он то и дело жал на газ, терзал двигатель и чуть ли не сшибал стоявшие во дворе спортивные снаряды и доски для баскетбола.

– Спокойно! – орал он. – Вписываемся в поворот!

Но я вцепилась в него, совершенно неспособная получить какое-то удовольствие от этой поездки, слезла чуть живая и села за стол, обхватив его ножку дрожащими ногами. Теперь на мотоцикл села Молли и обхватила бедра Томми своими тонкими ногами. Руки она заложила за голову, словно собиралась кататься на аттракционе.

– Смотри, малышка! Я не держусь руками! – крикнула она мне, когда они проносились мимо.

– Кто же захочет быть леди, – говорила она, когда мы шли домой (я с трудом держалась на все еще дрожащих ногах), – если для этого надо стать такой занудой, как Салли? Разве прокатиться на мотоцикле – это не здорово? Разве это не острое ощущение? – Она повернулась вокруг себя, раскинув руки, как крылья самолета. – Эй, Томми! – окликнула она и послала ему воздушный поцелуй, когда он с ревом пронесся мимо нас по улице.

Ночью, когда я уже легла в постель, картины и ощущения прошедшего дня не давали мне уснуть. Мне хотелось снова оказаться на мотоцикле Томми, обхватить его узкие джинсы голыми ногами, расстегнуть блузку и прижаться грудью к его футболке, чтобы его плечи касались моей кожи. «Вписываемся в поворот!» – скажет он, и я послушаюсь, растворяясь в нем, пока одежда на нас не исчезнет и мы не помчимся по улицам обнаженные, махая рукой детям, толпящимся у дверей кондитерской. Волосы Томми пахнут табаком, я чувствую и запах выхлопа его мотоцикла. Мы мчимся и мчимся, город остался позади, мы летим по грязным дорожкам меж стеблей кукурузы – и вот уже и мотоцикл растворяется в воздухе. Но мы все мчимся, тела наши сливаются, ноги прижимаются друг к другу, и что-то словно подталкивает нас снизу.

В то лето, когда мы перешли в седьмой класс, мы с Молли были неразлучны. Ее преданность Томми была очень и очень изменчива, а привязанность ко мне постоянна. Почти каждые выходные мы проводили в моем или в ее доме.

Однажды в пятницу миссис Лиддел взяла нас с собой на обед в ресторан.

– Мы кое-что празднуем, – заявила она, когда официант принес меню. – У меня для вас сюрприз. – И она заказала себе бокал шампанского, а нам с Молли – имбирное пиво.

– За будущее! – сказала она, поднимая бокал.

Мы тоже подняли свои стаканы, несколько озадаченные, но все же надеясь на лучшее. Миссис Лиддел закрыла глаза и отхлебнула шампанского, словно оно давало ей силы для того, чтобы начать рассказывать.


Рекомендуем почитать
Листки с электронной стены

Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.


Сказки для себя

Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…


Долгие сказки

Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…


Ангелы не падают

Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.


Бытие бездельника

Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?


Дом

Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.