Молитва за отца Прохора - [35]

В это святое место я часто приходил еще в дни своей молодости, на руинах я воздвиг небольшой алтарь, сбитый из досок и покрытый жестью, с крестом наверху. Народ издавна считал это место священным и посещал его по воскресеньям и праздникам. На алтаре я укрепил иконы Пресвятой Богородицы, Иоанна Крестителя, святой великомученицы Петки и святых архангелов Михаила и Гавриила. Но со временем неверующие без стыда и совести все испортили, остался только голый алтарь.

Ударившись в бега, люди забрали с собой все, что помогло бы им пережить изгнание из собственного дома. Привели с собой коров, женщины доили молоко для детей, некоторые прихватили коз и собак. Были построены укрытия от непогоды, с крышей из соломы и папоротника. Очаги вкапывали в землю, их прикрывали каменные плиты, чтобы дым не разносился далеко.

В этом убежище молодые матери кормили грудью детей, а некоторые здесь же их и рожали. Насколько я помню, родила молодая женщина из семьи Зимоничей из Горачичей и одна из Джорджевичей из Зеоке. Как в старые времена, среди леса раздался детский плач, родились мальчик и девочка. Пуповину бритвой перерезала старая Роса Ковачевич из Граба, хорошо знающая свое дело. Все радовались, матери их завернули в пеленки из льняного полотна и положили на постельки из соломы и грубошерстных одеял. Через два дня здесь же в горах у алтаря детей крестили. Я совершил священный обряд, а кумовья дали им имена Живко и Живка, чтобы жили долго и счастливо, чтобы не пришлось переживать подобных погромов ни им, ни их потомкам. Во время крещения я пел хвалу Господу:

«Господу помолимся.

Господи, Бог истинный, во имя Твое и во имя Твоего Единородного Сына и Твоего святого Духа, возлагаю руку свою на рабов Твоих Живко и Живку, удостой их прибегнуть к Твоему святому имени и храни их под крылом Твоим…»

И так по порядку, не буду вам, доктор, приводить до конца слова святого таинства крещения. Пока я говорил, вокруг меня на развалинах старинного храма стояли собравшиеся беженцы, а церковный хор из Граба тихо пел: «Склоняемся перед ликом Твоим, Господи…» Я видел счастливые лица молодых матерей, радость сияла в их глазах. Их отцов не было с нами, они сражались в противоборствующих частях разобщенного и враждующего народа сербского.

Крещение свершилось именно на том месте, где когда-то находилась купель, что установлено специалистами. Таким образом, через полторы тысячи лет на святом месте вновь совершен торжественный обряд, святое таинство крещения. Божественный свет озарил высокогорный лес. Древний молитвенный дом наполнился голосами набожных страдальцев.

Но и смерть не миновала нас в нашем изгнании. В те дни на Градине умерло двое стариков, Загорка Чалович из Зеоке и Миладин Васович из Граба. Из страха перед болгарами мы не смели похоронить покойников среди бела дня на сельском кладбище, похоронили их здесь же в горах, чтобы позже, когда минуют наши беды, переместить их на место упокоения.

Человек не скотина, чтобы бросить его в яму и засыпать землей. Те, кто жил поближе, под прикрытием ночи, крайне осторожно, сходили домой и принесли доски и инструменты, а также погребальную одежду и свечи. Умелые руки сделали гробы, а могилы выкопали на заброшенном поле, под заслоном леса. Я отпевал покойников в сопровождении хора из Граба. Тени теплой летней ночи скользили по нам, мы пели, а люди крестились за упокой души усопших. Голоса звучали приглушенно, а стража была усилена.

Похоронная процессия под покровом ночи двигалась медленно, без плача и причитаний, без поминальной кутьи. Мы не делали крестов, так как не могли обозначать могилы. Вышел месяц и осветил нам путь. Все беженцы, кроме больных и маленьких детей, провожали покойников.

Я шел смиренно. Эту смиренность я старался передать людям, собравшимся в те дни на Градине. Мне казалось, что я в этом вполне преуспел. Я подавлял в себе страх перед тем, что могло произойти с нами в любую минуту.

Когда мы приблизились к вырытым могилам, я еще раз прочитал заупокойную молитву, и гробы опустили в землю. Все приходилось делать на скорую руку. Из предосторожности могильные холмики засыпали ветками и сорняками, словно здесь похоронены разбойники, а не почтенные и набожные граждане.

Все, что я делал в эти дни на Градине, я совершал, опираясь на уважаемых народом людей, таких как Живорад и Бранко Шипетичи из Граба, их присутствие укрепляло дух остальным, давало им силы выдержать происходящее. С нами был и их отец Будимир, солунец, военный инвалид без ноги, мудрый человек, на которого можно было опереться в трудную минуту и получить правильный совет.

Иногда я ходил по окрестностям, проверяя, все ли в порядке. Однажды мы с Бранко вышли в долину под названием Башчина и там обнаружили Радована Стевановича из Горачичей. Честный труженик, ветеран Первой мировой войны, раненный в Колубарской битве. Этот тихий человек сообщил, что в Горачичах сожжено десяток домов и что болгары расстреляли одну женщину – Станойку Попович.

По ночам я прогуливался, слушая стрекот сверчков в траве, он ободрял меня, наполняя волшебной силой, почему-то мне чудилось, что они отпевают тех, кого мы похоронили в этих горах. Слушал я и ночных птиц, когда пронзительные голоса сыча, филина и совы рассекали ночь.