Молчание костей - [196]

– Мы возвращаемся домой, – сказал Квелл срывающимся голосом, обращаясь к толпе. – Щелкун устал, неимоверно устал, но он сделал все, о чем мы его просили. То, что обнаружили сестры в чреве Звездного Кита, и страшно, и поучительно одновременно. На этом корабле есть технологии и изделия, превосходящие все, что можно извлечь из шарльера, – при разумном использовании они могли бы уберечь нас от новых Темных веков, могли бы продлевать это Заселение, пока бы нам хватало здравого смысла не гасить свет. Но есть там вещи, способные разорвать любой мир в клочья. Вы доверились мне, поэтому я отплачу вот чем: каждый из вас разделит бремя самого волнующего, самого пугающего, самого ошеломляющего открытия из всех, что мне известны. Это открытие совершили сестры Несс. Наши друзья-пришельцы – вовсе не пришельцы. Они забыли свое происхождение – как и мы свое – и придумали ложное прошлое, чтобы заполнить пустоту в хрониках. Но истину, найденную в чреве китов, нельзя опровергнуть. Щелкуны – а по всей вероятности, и ползуны, и броненосцы, и остальные – были сотворены существами, которые не слишком отличались от нас. Можно сказать, во всех важных отношениях мы и пришельцы – это одно и то же. Но есть нюанс: мы их создали для того, чтобы они нам служили. Мы сотворили себе рабов.

Наступила тишина. Заявление Квелла проникало в сердца и умы.

– Это неправда, Квелл! – прокричал кто-то внизу.

– Хотел бы я ошибаться, дружище. Всем сердцем хотел бы, чтобы эта истина и впредь скрывалась от меня. Чтобы можно было двинуть время вспять на день или два и оказаться в нем за миг до того, как у сестер Несс возникло желание заглянуть в этот огромный корабль. Тогда бы мы ничего не узнали. Так и жили бы дальше в блаженном неведении, со всеми нашими предрассудками. Но совершенное преступление никуда бы не делось, и каждый год невежества усугублял бы его. Теперь наконец-то можно что-то исправить. Я не знаю, сколько времени это займет, и закончится ли процесс когда-нибудь, и какую боль он нам принесет, – я лишь знаю, что так надо.

Он улыбнулся и вскинул руки, прекрасно понимая, что оглашенная им истина не может за секунду отменить застарелые догмы.

– Ты погубишь нас всех, – сказал другой голос.

– Вполне возможно. Как только правда дойдет до других миров Собрания, мы все окажемся как никогда близки к краху. И то, что я предложу сделать с пистолями… даже это не дестабилизирует ситуацию до такой степени. Вот почему нужно дать мирам время, и вот почему все, что мы здесь выяснили, – сам факт существования Звездного Кита, не говоря уже о его содержимом, – на какое-то время останется нашей тайной. Это не игра в секретики. Нельзя поделиться секретом разом со всем населением Собрания, как я поделился сейчас с вами. Это бремя, которое нам всем придется нести, пока не наступит подходящий момент, – и лишь тогда мы позволим правде распространиться за пределы Тревенца-Рич. Я поговорил с нашими друзьями… с мистером Клинкером, Тазакнакаком и другими, и они согласились. Тайну придется раскрывать по частям. Однако позвольте мне быть откровенным. Даже если ни одно слово не выйдет за пределы нашего корпуса, не стоит рассчитывать на то, что по возвращении нас примут с распростертыми объятиями.

– И кто в этом виноват?! – заорали внизу. – Многие из нас были счастливы, Квелл!

Квелл обратил незрячие глаза к кричавшему:

– Раньше я держал небольшой бар с сомнительной репутацией. Я не был ангелом и сейчас не намерен изображать из себя икону. Я прохиндей и трактирщик – вот и все, что знаю о себе наверняка. На время, благодаря хорошим связям, мне пришлось взять на себя другую роль. Я воспользовался своим положением, как мог, но я не революционер.

Это заявление вызвало мрачный смех.

– Нет, правда, – настаивал Квелл. – Я следую этим курсом не по собственной воле. Мне нужно было кое-кому отомстить, и это… скажу так: это имело последствия, которые у меня у самого не укладываются в голове. Но я бы с удовольствием вернулся к прежней жизни, к бизнесу, который у меня отняли обманом. Подозреваю, это именно то, чего хотят многие из нас: вернуться в прошлое. В благословенные времена до Корректировки, или до крушения 99 года, или до прочих событий, от которых каждый из нас пострадал. Но этому не бывать – прошлое вернуть невозможно. – Он кивнул на связанного Сталлиса. – А еще есть они. Нам здорово повезло, что мы не дрейфуем в космосе с вакуумом в легких. Сказать по правде, наше счастье, что мы еще дышим.

Это утверждение вызвало нарастающий ропот протеста.

Фура подошла к самому краю крыши:

– Он совершенно прав. Что вам не нравится? Что он просто называет вещи своими именами? Среди вас нет человека, который имел бы меньше оснований не доверять Квеллу, чем я. Но с тем, что он сказал, спорить невозможно. Все должно измениться, и почему бы нам не сделать первый шаг? К нам применили насилие ради единственной цели: чтобы пистоли беспрепятственно текли к власть имущим, к обезьянам, пришельцам, стоящим за Инкассаторами. А причина, по которой пистоли так важны, заключается в том, что они необходимы некоей третьей силе – мы даже не знаем, что она собой представляет, но ей наплевать на наши интересы.