Молчание - [26]

Калинин, уже полулежа, сидел на разложенном кресле и с кем-то разговаривал по телефону, когда разговор закончился, то Андрей отложил телефон и посмотрел на журналиста.

– Привет, как съездил? – поинтересовался Риттер.

– Очень и очень плохо! У меня еще машина по дороге сломалась, так что можешь предположить каких проблем мне это стоило.

– Узнал что-нибудь нового?

– В том-то все и дело, что нет! Единственное, выяснил адрес этого спортивного кружка, да и имя тренера. А, в общем, этот пацан ничего существенного и не добавил. Приезжаю сюда – мне жалуются на тебя, говорят, что снова нос суешь не в свое дело.

– Андрей, ничего я не сую. Просто твой друг слишком мнительный, увидел меня в Интернет-кафе и с чего-то взял, что я пытаюсь что-то разузнать, хотя мне просто-напросто надо было полазить на сайтах.

– Дома не мог? У нас интернет подключен!

– Тане же к защите надо готовиться, а я не хотел ее стеснять.

– Я надеюсь, что ты говоришь мне правду, хотя есть кое-какие сомнения. Когда домой собираешься ехать?

– Ты меня выгоняешь?

– Нет, просто интересуюсь.

– Понятно! Скоро. Но если я тебя стесняю, то мне не трудно перебраться в гостиницу.

– Ты зачем все так близко к сердцу воспринимаешь? Я просто спросил, а ты сразу в гостиницу собрался!

–Просто? Вы все на меня накинулись, только потому, что я работаю в СМИ. Я делаю шаг, вы ждете, чтобы я оступился и нападаете. Во всех моих действиях вы видите только какие-то продуманные ходы против вас. Ладно эти твои коллеги – последнее слово журналист протянул с особой интонацией – считают меня разведчиком, но ты-то – мой друг, должен наоборот меня поддерживать!

– Стас, ну извини, я не хотел.

– Знаешь, теперь мне уже стало казаться, что вы что-то скрываете. Просто настораживает одинаковый негатив ко мне, – схватив сигареты, Риттер вышел в коридор покурить. Про себя нахваливая свое актерское мастерство, иначе, был бы сам поруган Андреем. Не зря гласит афоризм: «Лучшая защита – нападение». Затягиваясь никотином, Стас уставился в немытые подъездные окна, на улице лил дождь, громыхал гром, и сверкала молния. Парень не заметил, как к нему подошла Таня и обняла за плечи.

– Я слышала весь ваш разговор, так что тебя понимаю прекрасно, – сказала девушка, пытаясь успокоить парня.

– Не понял, в чем ты меня понимаешь?

– Брат часто вспылит, а потом прощения просит, когда уже сделал человеку больно. Знаешь, иногда, мне так охота уехать куда-нибудь далеко, чтобы меня там никто не знал и начать новую жизнь, чтобы ничего не напоминало о родственниках, друзьях.

– Зачем?

– Иногда, просто понимаю, что меня окружают не те люди, которых бы мне хотелось видеть. Друзья могут предать, родственники обмануть. Знаешь, как бы я поступила, если бы хотела имитировать свою смерть?

– Нет, а как?

– Уехать куда-нибудь на машине, а потом со всего размаху в воду с моста. Тела не найдут, подумают, что я утонула. А я тем временем прихвачу с собой поддельные документы и прощай, родной колхоз!

– Господи, о чем ты говоришь? Ведь это опасно!

– Знаю, я просто мечтаю! Поэтому жду – не дождусь осени, чтобы уже уехать в Москву.

– Да, я там был пару раз. Очень красивый город, хотя шумный и суетливый. Время там идет по-другому, быстрее. Но зато столько перспектив и возможностей. Как-никак город-герой, поэтому там каждый обязан побывать хоть раз. У меня тоже планы когда-нибудь уехать в Москву и вести собственное шоу, но для этого мне нужен бомбический материал. Но Москва – это Москва…

– И не говори, чего только он не вытерпел и в Великую Отечественную войну и в войну с Наполеоном. Девятого мая нам раздавали бесплатные газетки, в которых было описано как жили люди во время Великой Отечественной войны, как воевали. Ну, короче, много чего интересного. Так вот, оказывается, знаешь, как фашисты с нашими разведчиками расправлялись?

– Расстреливали, наверное.

– Эх, ты! А еще журналист, элементарной истории не знаешь! Они, сначала, вырезали язык, а потом перерезали горло.

– Что? Зачем такое издевательство над людьми? Просто бы убили, да и все! – встрепенулся Риттер, услышав похожее убийство.

– Были случаи, когда люди с простреленным сердцем до окоп доходили, вот поэтому они вырезали язык, если вдруг человек останется жив, пускай и не надолго, не смог рассказать то, что он узнал во вражеском тылу.

– Вырезали языки, чтобы сохранить молчание!

– К чему я это сказала, потому что недавние два убийства очень похожи на эту расправу. Я вчера долго над этим думала и пришла к выводу, что таким образом убийца хотел скрыть какую-то информацию.

– То есть ты думаешь, что жертвы могли что-то знать, что могло в чем-то уличить убийцу?

– Мне кажется, что да! Я вчера прочитала в Интернете, что Машу убили дома. Я права или это очередное вранье?

– Почему ты сразу так негативно отзываешься о журналистах? Это правда, но мне нельзя что-то раскрывать из дела, а то твой брат меня убьет. Я почему-то уверен, что это маньяк!

– Стас, это не шутки. Ни Сульдина, ни Малявина никак между собой не общались. Так ты думаешь, что это случайность?

– Я не знаю, я не следователь.

– Смотри, если Сульдину убили дома, замок не взломан, значит, она сама открыла дверь убийце. То есть либо она его знала, либо у него такая профессия, которая позволяет без труда войти в любую квартиру.