Молчание Апостола - [74]

– Не дури, я серьезно. Скажи мне, что ты думаешь об этом странном священнике?

– Странном? Да в чем же его странность? Классический тип православного монаха.

– Ну да, конечно. Который, зарывшись на Патмосе, говорит на превосходном немецком, знает массу вещей, которых ему знать не полагалось бы, знаком, как выясняется, с нашим таинственным Айнштайном – ну и так далее.

– Эли, милая, кем бы он ни был, он уже там. – МакГрегор махнул рукой. – На Патмосе. А ты так озабочена, словно он с нами на борту. И готовит какую-то очень хитроумную диверсию.

– Может быть.

Артур, придвинувшись ближе, обнял ее.

– О чем ты, дорогая?

– О том, что слух у меня не просто хороший, а прекрасный. Несмотря на шум моторов, я расслышала, с кем только что говорил по мобильному наш с тобой шкипер душа нараспашку.

– Ты успела освоить греческий?

– Нет. Но слово «геронда», произнесенное не раз и не два, я слышала точно.

МакГрегор задумался.

– Ты хочешь сказать, что у монаха в келье припрятан мобильник?

– Дай-то Господь, Арти, чтобы это было самой большой неожиданностью в нашем путешествии. Мы, кажется, направляемся в Турцию? Думаю, даже ты наслышан о турецких тюрьмах. Это не Дания. Телевизоров, спортзалов и Интернета в них нет.

Артур мотнул головой.

– Без обид, Эли, но мне кажется, что твой синдром Клювера плавно перетек в откровенную паранойю. Кем бы ни был этот отец Иоанн, не думаю, что он режиссировал все это представление, включая подрыв моего самолета с пилотом на борту, с целью посадить нас на цепь в турецком каземате. В конце концов, что мы ему? Нет, это уже за рамками реализма.

Эли достала сигарету, прикурила, яростно затянулась, потом обиженно и резко проговорила:

– Знаете, виконт, есть классическая фраза: «Если у тебя паранойя, это еще не значит, что за тобой никто не следит».

МакГрегор еще крепче обнял ее.

– Ну-ну… Давай не будем себя накручивать. Тем более что поводов рухнуть в паранойю, мне кажется, у нас будет еще предостаточно.

Внезапно их утлое суденышко залил ослепительный свет прожектора. Алексис в рубке схватил микрофон рации, произнес обязательное «Селям» и затарахтел по-турецки с поразительной скоростью. Диалог длился с минуту, не более, после чего луч прожектора развернулся и начал прощупывать воды далеко за «Элефтерией». Из динамика рации прозвучало «Ийи акшамлар», и пограничный катер прошел встречным курсом в паре кабельтовых от их суденышка, бдительно охраняя границы турецкого государства.

– А что я говорил? – улыбаясь, сказал Алексис, выныривая из рубки. – В этих водах я как рыба. Плыву куда хочу.

– В этих – каких? Мы уже пересекли границу? – спросил Артур.

– Конечно! – радостно ответил шкипер. – На своих греков мы, к счастью, не наткнулись, как и они на нас. А с турками только что попрощались. Они пожелали нам всего доброго. После того, конечно, как я представился. – Он нахмурился. – Ну и, конечно, потому, что вас за рубкой им не было видно. Мое упущение. Надо было вас в кубрик отправить. Могли ведь увидеть. Но не увидели! – Алексис рассмеялся. – Это необходимо отметить! Кто за?

– Я! – хором ответили Артур и Эли.

После чего МакГрегор полюбопытствовал:

– А кто же будет за штурвалом?

– Автопилот, дорогой друг. «Элефтерия», может быть, девушка и не первой свежести…

– Я попрошу! – возмутилась Эли.

– Но начинка у нее в ногу с веком! – весело закончил Алексис.

По стаканчику узо в кубрике все выпили с удовольствием и явным облегчением.

– Так что вы сказали туркам? – поинтересовался МакГрегор. – Рыбку ловите?

– Ни в коем случае! Рыбку в турецких водах ловить – это для экстремалов.

– Так что же? – настаивал Артур.

– Да сказал как есть. Что идем в Бодрум. Зачем? Заправиться.

– И они съели эту байку? – настороженно спросила Эли.

– Почему байку? Я не единожды так делал, да и в этот раз не помешает баки залить. – Он плеснул себе и Артуру еще понемножку узо.

Эли мотнула головой и накрыла свой стаканчик ладонью.

– О Георгии и тем более о вас я, конечно же, ни слова не сказал. Но думаю, что Георгий наш диалог слышал.

– Каким образом? – удивилась Эли.

– А разве в Англии полицейские сканеры такая редкость? Кому надо, тот мониторит на нужных частотах, находит интересный разговор, прослушивает его. Для Георгия это насущная необходимость.

Он чокнулся с Артуром, и мужчины лихо опрокинули свои стопки.

– Ну, я наверх. В Бодруме минут через пятнадцать-двадцать будем. Тут уже своими глазами смотреть надо, чтобы под какой-нибудь танкер не въехать. – Алексис в два прыжка выскочил из кубрика наверх.

– Арти… – жалобно протянула Эли.

– Эли, дорогая моя, сейчас – никак. Счет идет на минуты. Кроме того, нам, думаю, стоит видеть, что там, впереди по курсу.

Они поднялись на палубу. Алексис стоял за штурвалом, весело болтая с кем-то по-гречески. Они уловили имя «Георгий», произнесенное несколько раз.

Шкипер отвлекся от разговора, прикрыл микрофон мобильника рукой и радостно сообщил:

– А что я вам говорил! Он сам позвонил. Я, мол, знаю, что ты уже на подходе.

Огни порта были уже не далее мили от них.

Высокий смуглый мужчина с пышными усами, делавшими его похожим на классического турка, принял швартов, который ему бросил Алексис, и закрепил его на причальном кнехте. Потом вместе с Алексисом они подтянули «Элефтерию» к деревянной пристани, возле которой, кроме рыбацких шаланд и прогулочных катеров, никаких других плавсредств не было.