Молчаливый полковник Брэмбл - [30]
— Пока еще нет, — сказал полковник, — но настанет день, когда им и вправду придет каюк. А большего нам и не надо.
Накануне наступления полковник приказал Орелю исполнять обязанности офицера связи между штабом дивизии и несколькими французскими батареями, направленными на этот участок для усиления британской артиллерии. Поэтому Орель пожелал удачи «ленноксам» и покинул их на сутки.
Ночь он провел в саду небольшого замка, занимаемого генералом. Непрерывно грохотала артиллерия. Орель прогуливался по аллеям некогда прекрасного, а теперь изрытого траншеями и укрытиями парка. На лужайках стояли замаскированные палатки…
К полуночи начали падать первые крупные капли дождя, того самого классического дождя, что обычно сопутствует наступлениям. Вместе с шоферами и мотоциклистами переводчик укрылся в каретном сарае. Он всегда с удовольствием общался с этими простыми англичанами. Они разговаривали возбужденно, но душевно и искренне. Эти ребята, как и другие «томми», были славными, беззаботными, храбрыми и легкомысленными людьми. Вполголоса они спели ему последние лондонские шлягеры, показали фотографии своих жен, невест и детей и спросили, когда же все-таки окончится эта проклятая война. Впрочем, на этот счет они вполне разделяли безоговорочный оптимизм падре.
Один из них, невысокий электромонтер с пытливым умом, попросил Ореля растолковать ему суть эльзасского вопроса. Тот рассказал о демонстрациях страсбургских студентов перед памятником Клеберу[66], о паломничестве эльзасцев в Бельфор на смотр войск в честь 14 июля[67], о молодых людях, которые в возрасте двадцати лет покидали семью, отказывались от благополучной жизни и отправлялись во Францию, чтобы стать солдатами.
Они сказали ему, что понимают, почему все так любят Францию. Что и говорить — прекрасная страна, хотя в ее пейзаже слишком мало живых изгородей. В Англии их куда больше. Но как же не восхищаться достоинствами домовитых француженок, деревьями, высаженными вдоль шоссе, и летними террасами на тротуарах перед кафе. Они восторженно говорили о Вердене, но многие из них впервые прониклись идеями Антанты лишь после победы Карпантье[68] в Лондоне.
Стало светать. Дождь лил как из ведра. На лужайке трава и земля перемешались в сплошную вязкую массу. Орель отправился в замок. Там он встретил знакомого адъютанта и доложил ему о полученном приказании.
— Знаю, знаю, — сказал адъютант. — Именно я и договорился об этом с французским офицером связи: если, мол, телефонный провод, связывающий нас с батареями, будет перебит, то нам придется прибегнуть к вашим услугам. А пока идите в «зал связи» и сядьте там где-нибудь… Через десять минут, — добавил он, — наши перелезут через бруствер и пойдут в атаку.
«Зал связи» оказался бывшим зимним садом замка. На стене висела крупномасштабная карта переднего края, на которой британские траншеи были обозначены черным карандашом, а вражеские — красным. За двумя длинными столами сидели шесть телефонистов. Офицеры в мундирах с красными обшлагами молча и спокойно расхаживали по залу. Орелю вспомнилась одна из любимых фраз майора Паркера: «У настоящего джентльмена нет нервов».
Когда пробило пять, в зал вошел генерал, и офицеры, прекратив хождение, хором выдохнули:
— Good morning, sir[69].
— Good morning, — вежливо отозвался генерал.
Он был очень высокого роста. Седые волосы, расчесанные посредине на пробор и тщательно приглаженные, обрамляли тонкие черты лица, красные обшлага на рукавах безукоризненно скроенного френча сверкали золотом. Заметив в углу Ореля, он тихим голосом адресовал и ему дополнительное «good morning», снисходительное, но вполне доброжелательное. Затем, заложив руки за спину, медленно зашагал вперед и назад между двумя большими столами телефонистов. Внезапно гул орудий стих, и в остекленном зале слышались уже только размеренные, неспешные шаги генерала.
Глухо заверещал один из телефонов. Сидевший за ним связист спокойно записал на официальном розовом бланке: «5 час. 5 мин., — негромко прочитал генерал, — 10-я бригада. Атака началась — малоэффективный заградительный огонь противника — сильный пулеметный обстрел».
Затем протянул донесение офицеру, который наколол его на длинный заостренный тонкий штырь.
— Передайте в штаб корпуса, — сказал генерал.
И офицер написал на белом бланке: «5 час. 10 мин. — 10-я бригада докладывает: атака началась — малоэффективный заградительный огонь противника — сильный пулеметный обстрел».
Офицер наколол второй экземпляр, снятый под копирку, на другой штырь и подал оригинал телефонисту, который в свою очередь прочитал донесение в трубку.
С неуклонной и монотонной медлительностью накапливались белые и розовые телефонограммы. Одна бригада ворвалась в траншеи противника; другая задержалась перед бетонированным гнездом вражеских пулеметов. Генерал усилил ее подразделениями 3-й бригады, затем несколько раз распорядился передать по телефону приказ артиллеристам разрушить эту «коробочку с пилюлями». И все эти приказания записывались на белых и розовых бланках. Офицер, стоявший перед гигантской картой, аккуратно переставлял на ней маленькие кусочки цветного картона. Вся эта методичная суета напомнила Орелю атмосферу крупного банка в разгар биржевых операций.
«Фиалки по средам» (1953 г.) – сборник новелл Андре Моруа, прославивший писателя еще при жизни. Наверное, главное достоинство этих рассказов в том, что они очень жизненны, очень правдивы. Описанные писателем ситуации не потеряли своей актуальности и сегодня. Читатель вслед за Моруа проникнется судьбой этих персонажей, за что-то их жалеет, над чем-то от души посмеется, а иногда и всерьез задумается.
В «Письмах незнакомке» (1956) Моруа раздумывает над поведением и нравами людей, взаимоотношениями мужчин и женщин, приемами обольщения, над тем, почему браки оказываются счастливыми, почему случаются разводы и угасают чувства. Автор обращает свои письма к женщине, но кто она — остается загадкой для читателя. Случайно увиденный женский силуэт в театральном партере, мелькнувшая где-то в сутолоке дня прекрасная дама — так появилась в воображении Моруа Незнакомка, которую писатель наставляет, учит жизни, слегка воспитывает.
Одилия и Изабелла – две женщины, два больших и сложных чувства в жизни героя романа Андре Моруа… Как непохожи они друг на друга, как по-разному складываются их отношения с возлюбленным! Видимо, и в самом деле, как гласит эпиграф к этому тонкому, «камерному» произведению, «в каждое мгновенье нам даруется новая жизнь»…
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Андре Моруа, классик французской литературы XX века, автор знаменитых романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго, Шелли и Байрона, считается подлинным мастером психологической прозы. Однако значительную часть наследия писателя составляют исторические сочинения. В «Истории Англии», написанной в 1937 году и впервые переведенной на русский язык, Моруа с блеском удалось создать удивительно живой и эмоциональный портрет страны, на протяжении многих столетий, от неолита до наших дней, бережно хранившей и культивировавшей свои традиции и национальную гордость. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Андре Моруа (1885–1967) — выдающийся французский писатель, один из признанных мастеров культуры ХХ века, член французской Академии, создал за полвека литературной деятельности более полутораста книг.Пятый том «Собрания сочинений Андре Моруа в шести томах» включает «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго» (части I–VII), посвящен великому французскому писателю-романтику, оставившему свой неповторимый след в истории мировой литературы.Продолжение романа «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго» (части VIII–X) вошло в шестой том.
В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.
Что нужно для того, чтобы сделать быструю карьеру и приобрести себе вес в обществе? Совсем немногое: в нужное время и в нужном месте у намекнуть о своем знатном родственнике, показав предмет его милости к вам. Как раз это и произошло с героем повести, хотя сам он и не помышлял поначалу об этом. .
Алексей Николаевич Будищев (1867-1916) — русский писатель, поэт, драматург, публицист. Роман «Лучший друг». 1901 г. Электронная версия книги подготовлена журналом Фонарь.
«Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» — книга Евдокима Тыртова, в которой собраны воспоминания современников русского императора о некоторых эпизодах его жизни. Автор указывает, что использовал сочинения иностранных и русских писателей, в которых был изображен Павел Первый, с тем, чтобы собрать воедино все исторические свидетельства об этом великом человеке. В начале книги Тыртов прославляет монархию как единственно верный способ государственного устройства. Далее идет краткий портрет русского самодержца.
В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.
Жил на свете дурной мальчик, которого звали Джим. С ним все происходило не так, как обычно происходит с дурными мальчиками в книжках для воскресных школ. Джим этот был словно заговоренный, — только так и можно объяснить то, что ему все сходило с рук.