Молчаливая слушательница - [15]

– Они скоро вернутся.

– Знаю, знаю. Я только хочу прочесть про общепризнанную истину.

Хлопнула задняя дверь дома. Джой вскочила. Если отец застанет ее за чтением книги из большой комнаты – книги Марка, да еще и без обложки… Джой вздрогнула.

– Быстрее, – шепнула Рут.

Джой повернулась. Поздно. Отец заглянул к ним.

– Ты! Марш на выход!

Она окаменела. Книга Марка так и осталась в грешных руках.

Что теперь? Пришел ее час?

Угри извивались и шипели.

Отец был в сапогах, комбинезоне и испачканном маслом дождевике; над красным лицом навис капюшон, брови сошлись над переносицей.

– Куры разбежались. Марш за мной, быстро!

Он исчез в кухне.

Джой зажмурилась, торопливо поблагодарила Господа и сунула книгу под подушку.

Кур отец терпеть не мог, хотя каждое утро с аппетитом съедал два вареных яйца. «Давно пора от них избавиться!» – выплевывал он зло при виде счета, который поставщики вручали каждый месяц вместе с зерном. Мама, наоборот, кур любила и, к явному раздражению мужа, всем давала имя Рут. Джой тоже порядком раздражало, что их называют в честь сестры.

Она выбежала в кухню. Красным зазубренным копьем ударил окрик отца: «Быстрее!» Поспешила за ним на заднее крыльцо, где хранились дождевики и резиновые сапоги. Во дворе заурчал фургон – вернулась мама. Наверное, это отца обрадует?

Он открыл дверь – в дом ворвались холод и дождь. Джой перевернула сапоги, постучала голенищем об пол на случай, если внутрь заполз паук.

– Папа? Мама ведь здорово управляется с курами. Раз она вернулась, может, ты скажешь ей? Чтобы мы не мокли. Куры всегда прибегают, когда мама стучит по кормушке и зовет их.

Идея была отличная. Не пришлось бы бродить по лугам под дождем и кричать во все стороны. Отец вернулся бы к починке изгороди, а Джой наконец выяснила бы общеизвестную истину…

Но он схватил дочь за горловину свитера и прошипел в ухо:

– Я сказал «марш», а ты выполняй!

Его ладонь взлетела, ударила Джой по лицу. Она упала на колени. Вспыхнувшая огнем щека стала, наверное, такой же багровой, как у Рут.

– Не указывай мне, ясно?!

Отец вышел на улицу, Джой схватила с крючка дождевик и заторопилась следом по потрескавшейся бетонной дорожке. Натянула капюшон, но это не спасло от косых струй: лицо и шея быстро вымокли и замерзли. Угри в животе катались клубком туда-сюда – и понемногу росли.

Почему отцу не понравилось ее предложение? Девочка проводила взглядом фургон, заезжающий в сарай. Мама вполне могла бы отнести каркасы венков в мастерскую позже, а сперва созвать кур. Джой вздохнула, семеня за отцом.

Марк с длинной палкой в руках уже стоял на ближнем пастбище рядом с курятником, глядя в никуда бессмысленным взглядом. Отец выдернул у сына палку. Отослал, как обычно, детей в разные концы пастбища, а сам остался у ворот загона – ровно в том месте, куда следовало направить беглянок, – и принялся выкрикивать указания да шипеть:

– Направо налево назад с-с-с вперед стой с-с-с-с гони их сюда, а не туда с-с-с-с-с-с.

Когда отец не кричал и не шипел на детей, он кричал на кур.

– Вы коров пугаете! Сюда, дурные птицы!

Пугают коров? Это вряд ли. Коровы привыкли к тому, что их собирают в стадо по утрам и вечерам, загоняют в стойло палкой по крестцу и доят; уносят телят, едва те встанут на шатающиеся влажные ножки. Коров не испугает дюжина Рут, клюющих на пастбище. Интересно, а куры с коровами дружат, как дружат утки, коровы, ягнята и жеребята в детских книжках с картинками? В странных книжках, полных лжи про ласковое солнце и добрых фермеров; их мягкие пухлые жены пекут фунтовый кекс[7] (что это вообще такое?) и готовят лимонад для смеющихся детей, чья единственная забота – потеплее укутать кукольным одеяльцем раненого утенка в кукольной коляске.

Плохо, когда писатели вот так лгут. Они должны рассказывать правду – о грязи, дожде, работе по дому, холоде, счетах и правительстве. Неужели никто из писателей не ходит в Церковь и не знает, что лгать грешно?

Стоя посреди луга, Джой представляла, как коровы беззаботно {лежащий на диване герцог} тянут: «До чего же вкусная трава… Вот только дождь… кончится он когда-нибудь?» Рут квохчут в ответ: «Ко-ко, да, хорошая трава, отличные будут яйца. Только да, ко-ко, когда же кончится дождь? Столько грязи кругом». И разгребают желто-белыми лапками землю, тычут пестрыми клювами то там, то сям в поисках лакомой букашки…

Левое плечо обожгло болью от удара палкой.

– Ты что творишь?! Хватит мечтать, марш к загородке, пока эти дуры не забежали на выгон к быку. С-с-с-с. Быстро!

Угри заскользили друг по другу. Опять рассердила отца! Второй раз за каких-нибудь тридцать минут.

«Придет твой час».

Он с каждым днем приближается. Надо стараться. Надо быть хорошей. Не повторять ошибок Марка.

Джой потерла плечо и потрусила к изгороди по мокрой, грязной траве. Косые струи дождя били по щекам, стекали за шиворот.

Через пять минут размахивания палкой и шипения отец крикнул:

– Гвен, Гвен! Куры. Гвен!

Марк и Джой продолжали носиться по лугу, не пуская кур на выгон к быку, когда вышла мама и застучала по кормушке, позвав нараспев высоким голосом:

– Рууууууут-Рут-Рут-Рут-Рут.

Куры суетливой стайкой кинулись к своему загону.