Мокрая вода - [36]

В большой комнате расположились.

Люда – смешливая, ямочки на щёчках, – очень боялась – рожать, и бабушка с ней часами разговаривала, про Великую Тайну – беременность и роды. Про детство своё, семью, в которой воспитывали восьмерых детей.

Беременность – это же событие. Каждая женщина стремилась к материнству, супружеству, родить и воспитывать детей. А для чего же ты пришла в этот мир – хвостом вертеть? – говаривала бабушка. – Так он-то облезет вскорости, и что? Старухой-бобылкой станешь, тоска заест!

Я уж и на улице побегаю, вернусь, а они всё разговаривают. Люда – приляжет на диван, живот выше головы, между ними, как собеседник, а бабушка рядом, на скамеечке.

– Раньше всё передавалось от матери к дочке. И когда время подходило – страха не было, знали, что раньше делать, что потом. Будущую родительницу оберегали от тяжёлой работы, дурных вестей, ссор, сквернословия. Просьбы исполняли. А она должна была вести благостный образ жизни, чтобы её душа была любящей, доброй, кроткой, правдиво. Ведь Боженька в ней душу творит и тело, а значит, ни раздражаться, ни гневаться не следует. Про зависть забыть, гордыню, суесловие, злобу. Это же непременно на ребёночка перейдёт. Двигаться плавно, через пороги перешагивать, не жевать на ходу – дитё будет крикливым, или при родах запутается в пуповине, не дай, Бог!

На похороны, могилки-кладбища – ни ногой! Бельё развешивать, вязаньем заниматься, иголку, или спицы в руки, волосы стричь – ни-ни! Сохраняй дитя, вынашивай, оберегай терпеливо.

Как рожать – волосы распусти, все узлы на одежде развяжи. В доме – двери, сундуки, всё – нараспашку, никакого стеснения: – пусть просторно будет дитятке.

Исповедуйся, причащайся, благословение у батюшки получи накануне родов. Молебен отслужи с акафистами в честь иконы – «Помощница в родах». У святых великомучениц Варвары и Катерины – заступничества проси, не ленись, и чудо тебя не минует. Бывало, и самые трудные удачно разрешались, боли отступали, а кровотечения прекращались.

И в поле, и на дороге рожали, на ярманку.

Пуповину только перережут, перевяжут с молитвой, словом добрым про здоровье, счастье прискажут – и вот он, – дитёнок!

Деревенские девки трудились много, крепче были здоровьем-от. Легше городских рожали и помногу.

Повитуха придёт в дом, покрестится, прочтёт молитву. А уж потом – за дело. Отвары травные, растирания разные. Поддерживала роженицу. Главное же – младенца подхватывала, чтоб не упал, мимо коленок-то, не ударился, не ровён час. Мягонькой же ещё совсем. Родничок живёт на головёнке, торопится.

Были мужья – вместе с женой страдали: стонали, приседали, поддерживали жену под спинку или бедро.

– Бабушка! – смеялась Людмила, ямочки на щеках догоняли друг дружку, – космос уже осваиваем вовсю, а вы такую рассказываете!

– И что? В космос летают, чего только не обследовали, куда только не влезли, но от любознайства не сунули, а как матерью быть – подзабыли, главное своё дело, – возражала бабушка. – А рожать-то надо – стоймя! Это врачи понавыдумывали – лёжа, на кушетках, себе для удобства! Стоя-то – легче рожать! Точно! Как только дитя родится, повитуха читает молитву, окропит его и мать святой водицей, даст мамке, к груди приложит. А уж потом – мыть, пеленать, отцу подержать или в колыбель покласть, а то – и на печь.

По первости роженица отдыхала, затем созывали родственников, соседок, подруг и устраивали «родины». Промеж себя всё – пересудачат, новостями поделятся. Так-то ловчей узнать, чем по книжкам читать, лучше запомнишь-то. Приходили помочь по хозяйству, угощение приносили. А через несколько дней мать возвращалась к домашним делам. Ребёнка спешили окрестить поскорее.

И родилась дочь у бабушкиных постояльцев – красавица. Людмила смеялась, говорила всем:

– Да я с такой подготовкой ещё троих запросто родить могу! Баба Паша – а давайте откроем консультацию для беременных! И людей научим, и заработаем денег! А может, и книжку напишем – сейчас все пишут!

– Ты вот запомни, или запиши даже, пока я есть, не ушла ещё, – отвечала бабушка.

– Потом доченьке расскажешь, когда время приспеет, или ещё кому, – за так, без денег. Хорошее дело само вернётся и отблагодарит! Тока не торопи: сделал – и забудь. Как потом не возрадоваться, когда придёт нечаянно.

Жена всё на курорты тянула, а бабушка ждала, с осени припасы делала, и мне стыдно бывало в тот год, когда не приезжал, хоть и не упрекала. Облокотится на забор, смотрит, как мы в райцентр на поезд с соседом её на «Жигулях» уезжаем. Гостинцев насобирает! Варенья, соленья.

Всё понимает, не ропщет, а просто ждёт, вдруг получится нам приехать – вот будет радость! Зимой письмецо пришлёт короткое: «Боря, носишь ли свито́р, из манькиной «шубы», вязаный?» Какой, думаю, свитер?

А как не стало – понял, не хватает мне её! Наверное, в небесах улыбается сейчас, добрая душа, бабушка моя Параскева.

…А поезда гремят, несутся в разные стороны, люди мельтешат. Ещё день прошёл.

* * *

Чемоданы на колёсиках. Сумки у бабулек тоже на колёсах. Ступени крутые. Тянут вещички вверх, – жилы рвут, вниз скатывают – как в трясучке.

По вагонам инвалиды передвигаются. Толкушки деревянные, ручки дверные, руками отполированные. Отталкиваются от пола. Почти сплошь – в хаки.