Моим детям и друзьям - [7]

Вот что говорит авва Макарий Великий: «Как тело без души мертво и не может ничего делать, так без небесной души, без Духа Божия и душа мертва для царства и без Духа не может делать того, что Божие. Посему, кто старается уверовать и прийти к Господу, тому надлежит молиться, чтобы здесь еще принять ему Духа Божия, потому что Он есть жизнь души, и для того было пришествие Господа, чтобы здесь еще дать душе жизнь — Духа Святого… Если душа в сем еще веке не примет в себя святыни Духа за многую веру и за молитвы и не сделается причастною Божеского естества… то она непригодна для Небесного Царствия». Будущая жизнь начинается здесь, но «здесь» начинается то, что непричастно «здешнему», «здесь» начинается обетование или залог будущей полноты духовности. Вот почему это «здесь» неотмирно. Потому Евангелие и приняло именно это определение, что оно раскрывает основную неотмирность и духовность нового вероучения. Тогда тем более понятны слова преподобного Серафима о том, что цель нашей жизни — стяжание Святого Духа Божия. Стяжание Его — это и есть стяжание Царства Божия, или Царства Небесного, или — иными словами — стяжание истинного христианского духоносного бытия.

Подданство Святому Духу — вот основной смысл данного Евангелием определения новому неотмирному учению. Это делается еще более ясным при обращении внимания на первую часть формулы — на слово «царство».

Что такое «царство?» Один из видов «государства», а в древности, наверное, и единственный. Основное содержание, которое вкладывается нами в понятие «государство», — это представление о чем–то «отдельном», о какой–то географически, экономически и политически отдельной единице.

По целому комплексу представлений мы мыслим себе какое–нибудь государство чем–то не таким, как другие государства. Понятие отграниченности и какой–то самоценности, самодовлеемости, а также независимости неизбежно сопутствует нашему представлению о государстве.

Какое же государство (или «царство») без государственной границы, без каких–либо пограничных столбов, в виде ли «китайской стены» или современных знаков?

Но «государство» не только возводит границы, но и защищает их, оно «воинствует» в защиту своих границ. А защищает оно их потому, что утверждает себя как независимое и самоценное государство, то есть такое, которое порядок или образ своей жизни считает выше или лучше порядка жизни других государств. Оно вводит «подданство», то есть фиксацию принадлежности к себе, а не к другим государствам. Оно не разрешает произвольный переход границ и зорко блюдет себя именно как отграниченную единицу.

Давно уже были государства земные, но наконец люди узнали, что есть еще государство Божие. Оказалось только, что оно не в видимом, здешнем мире находится: «Царство Мое не от этого мира». Но разница в местонахождении не изменяет понятия. Начался набор подданных в новое государство, к людям пришли благовестники с рассказом о нем, и всю совокупность своего рассказа они стали называть учением о Царстве Божием, христианством.

Вот Сам Господь зовет в новое государство Никодима и раскрывает ему условия перехода в его подданство. Нужно второе рождение. Какой ужас охватывает и нас, когда мы это читаем. «Как это может быть!» Ведь буквальность второго рождения нам так же ясна, как и Никодиму. «Кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное… от Духа есть дух». И это второе рождение не где–то за пределами бытия или в безднах теософских «перевоплощений», а здесь, на земле, причем человек не перестает быть рыбаком или воином, делателем палаток или инженером. «Я сказал вам о земном, и вы не верите».

Переход в новое государство требует не отрешения от благих дел земли, не отказа, например, от семьи или государственной деятельности, но только зарождения в себе нового, духовного человека, живущего одновременно по законам нового духовного подданства. Неизбежно создается двойная жизнь. Здесь все дело в том, что в словах о рождении нет никакой аллегории, что объявлением о новом государстве и в то же самое время утверждением его только единственно Царством Духа сразу и навсегда был установлен водораздел между христианством и миром. «Пришел к своим, и свои Его не приняли» — именно потому, что не на аллегорию звал Господь, а на трудную и мучительную реальность духовного рождения. «Жена, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее».

Второе рождение означает только то, что оно может означать: не «пост», и не «милосердие», и не «воздержание», и не «молитву», и не что–нибудь еще отдельно взятое, а начало совсем нового духовного человека, создание «новой твари». В отдельности, отдельно, все эти благие действия были или бывали в человеке и в Ветхом Завете: и пост, и милостыня, и вера, но не было еще нового человека, гражданина Нового Царства, чада Божия, совокупно носящего все благое. «Вы… сограждане святым и свои Богу».

Все ветхозаветное чаяние — к этому же. «Он (Авраам) ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог»; «Он приготовил им город» (Евр.11:10,16). Но все дело в том, что город не здешний, и фарисеи потому–то и распяли Христа, что город оказался нездешним. «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр.13:14).