Моим детям и друзьям - [13]

Вот почему так важно не бояться сознания, что каждый христианин, а не только монах, есть инок — человек иного государства — Царства, которое не от этого мира.

Если бы мы не делили верующих на монахов и не–монахов, если бы мы были под единым вечно голубым небом первохристианства, когда этого деления не было, то, помимо непосредственного руководства от слов апостольских Нового Завета, какую великую помощь могли бы мы получить от руководственных наставлений вот этих самых монахов, которых мы от себя отделяем. Вступая на узкий путь, человек вступает в «невидимую брань», он, как воин, должен вооружиться указаниями мудрых людей Божиих, уже достигших конца пути. У нас есть крепчайшее оружие для «брани» — их духоносные слова.

Вот сейчас, в эту минуту, когда меня внезапно охватил порыв отчаяния при мысли о том, что я ничего сам не исполняю и при этом учу, я, наверное, чтобы не изнемочь в отчаянии, нашел вдруг такое место у аввы Исаии: «Нам предлежат два пути: путь жизни и путь смерти. Идущий по одному не идет по другому. Кто же идет то по тому, то по другому, тот не принадлежит окончательно ни к одному из двух путей, ни к ведущему в Царство, ни к ведущему в муку. Когда же он скончается, то суд над ним принадлежит единому Богу, Которого милость неизреченна».

Господи! Помилуй всех нас!

11

Вот я и кончаю свои записи. Что–то многое я хотел сказать и, конечно, сказал мало. Я не сумел сказать про самое главное: про любовь, которая всю непосильность христианского пути делает легкой, которая все непонятное делает ясным, которая «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

Мы часто, путаясь в трудных и новых для нас понятиях христианства, не догадываемся об этом ключе, открывающем дверь.

В притче «о богатстве неправедном» Господь укорил нас за то, что мы такие несообразительные. «И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил, ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде. И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители» (Лк.16:8–9).

Недавно один человек говорил: «Эта сообразительность имеет оправдание: проводит даром сквозь тесные врата».

Да! Любовь проводит даром сквозь тесные врата. Вот почему, в частности, истинным христианином чаще делается человек неученый. Через любовь, минуя путаницу ума, он прямо идет к познанию Божию.

Христианство под «юродством проповеди» (потому что «немудрое Божие премудрее человеков» — 1 Кор.1:25), открывает неизреченные горизонты познания, все бытие человека: и телесное и духовное, вся вселенную, «и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье», — все открывается оку ума, просветленного Господом. Всю цель жизни апостол Павел видит в «познании Христа Иисуса, Господа Моего» (Флп.3:8). Все дело в том, что это познание, или мудрость, — «не века сего», все дело в том, что оно рождается от любви, что оно живет только в уме, согретом Богом.

Послушаем еще, как пишут о любви и познании святые отцы.

«Любовь Твоя невыносимыми, сверхъестественными жалами уязвляет тех, кто некоторым образом видит Тебя… Ты… опаляешь язвою любви ум, подобающим образом пребывающий в Тебе, просвещая его все более и более и действительно вводя его в… недоступные, тайные пренебесные зрелища. О, Единице Препетая и Троице Пречестная! Бездонная глубина силы и премудрости!»

«Когда ум, прошедши через все здешнее… радостно молчит, тогда именно время наслаждаться премирным и невыразимым, время осияния и мысленного света, единения ума и созерцания простоты, безграничности… пресветлого познания… время восприятия и усвоения духовной мудрости».

«Когда человек… совершает течение в добродетелях… со смиренными мыслями, в терпении и надежде, основанной на вере, и животворящая и приснотекущая сила и действие Святого Духа водворятся в сердце… тогда, именно тогда ум… вспомоществуемый вдохновением благодати, переходит к созерцанию, невыразимо прекративши (конечно, действием и светом животворящего и Святого Духа) здешнюю рассеянность и блуждание, и доходит до откровения божественных духовных таин и всевозможным молчанием и спокойным собственным естественным взором достигает вступления в сверхъестественные невыразимые таинства».

Это созерцание ума, добавляет тот же Каллист Катафигиот, «требует трех… условий: веры, причастия Духа и мудрости знания во Христе Иисусе, Господе нашем».

Я сделал эти выписки, конечно, не для дерзкого подражания, а только для того, чтобы хоть немного приоткрыть для незнающих эту сторону христианства. Тот, кто будет искать дальше, найдет больше. Он поймет тогда слова апостола: «Мы имеем ум Христов».

Нам, начинающим, надо прежде всего искать деятельной любви, которая в тоже время «есть совокупность совершенства». Пусть «язва любви» хоть отчасти опалит и наш скудеющий в холоде ум, чтобы нам даром «пройти сквозь тесные врата». Только «вера, действующая любовью» (Гал.5:6) есть истинная вера. Кажется, только об этом я и хотел написать.

«Верующий, — говорит блаженный Диадох, — а не пребывающий в любви и самой той веры, которую