Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг. - [206]
Приложение 4 к главе IV[120]
Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского Из Правительствующего Сената Орловской палате гражданского суда
По указу ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Правительствующий Сенат в общем московских департаментов собрании слушали:
Записку из дела, перенесенного в общее собрание московских департаментов Правительствующего Сената из 8-го департамента, за происшедшими в оном у гг. сенаторов разными мнениями, а в 8-й департамент поступившего 25 февраля 1845 г. из оной палаты по апелляции коллежской асессорши Александры Александровой о духовном завещании отца ее, действительного статского советника Семена Викулина, учиненном им на движимое и недвижимое имение.
Приказали: При рассмотрении по апелляции коллежской асессорши Александровой дела о духовном завещании умершего действительного статского советника Викулина встречаются два основных вопроса: 1-й о подлинности завещания и 2-й о существе и действительности пред законом распоряжений завещателя.
1-е о подлинности завещания.
Для разрешения вопроса, есть ли законное основание сомневаться в подлинности завещания Викулина, Правительствующий Сенат принимает в соображение:
А), что завещание во всем его пространстве на четырех листах писано и в окончании подписано рукою самого завещателя, и против этой самоважнейшей стороны Акта нет прямого извета в фальшивости;
Б), что завещатель сохранил до самой смерти все здравомыслие, о том утверждают сами оспаривающие завещание дети Викулина от первого брака;
В), что возражение их против завещания, будто бы оно собрано из разновременного состава духовных завещаний умершего отца их, не только ничем решительно не доказано, но и совершенно опровергается сделанными рукою самого завещателя оговорками всем исправленным в завещании погрешностям. Остается обозреть возражения против формы завещания и сличить их с открывающимися по делу обстоятельствами.
Первое возражение. Что год, месяц и число написаны не в начале, а в конце и не складом с цифрами, самого же числа завещания совсем не выставлено. 647 ст. X т. Св[ода] зак[онов] гражд[анских] (изд. 1842 г.), на которой постановлено то возражение, относится к написанию крепостного акта, на кои существуют установленные или общепринятые формы, а не к домашним духовным завещаниям, для которых однообразной формы нет.
Второе возражение. О нескрепе завещания по листам, неуместно за силою 856 ст. т. X, которою скрепа по листам требуется в сложных завещаниях, писанных не рукою завещателя; разумеется, с тою целью, чтобы предупредить подшивку не скрепленных листов, но завещание Викулина все писано собственной его рукою.
Третье: Непоименование в завещании переводимых с одних селений в другие людей без земли, о которых список должен бы находиться при завещании. Сие упущение собственно к исполнению завещания нисколько не ослабляет достоверности его и необходимой по законам формальности.
Четвертое: Неозначение в свидетельских подписях Лосевым времени, а Кустаревским рода акта и звания завещателя. Никогда не было, ни теперь нет прямого правила, чтобы свидетели, подписывающиеся на актах, непременно означали время; по общему правилу свидетели тре буются для того, чтобы в совершении актов не происходило подлога (т. X, ст. 684); по сему существо свидетельства на завещании состоит в удостоверении токмо подлинности завещания, самоличности завещателя и личном убеждении свидетелей в здравом его уме и твердой памяти при предъявлении им завещания (ст. 871). За означением же всех сих подробностей, а также рода акта и звания завещателя, в подписи первого свидетеля, удостоверительная подпись в том же другого лица и в сокращенном ее виде совершенно достаточна и соответственна с общепринятой формой. Завещание не теряет достоверности и в тех случаях, когда оно подписано свидетелями не в одно время и не в одном месте.
Пятое: Отречение священника Лосева от свидетельской подписи. Разноречивые показания Лосева не могут поколебать подлинности завещания, потому что при первоначальном допросе, произведенном Лосеву в присутствии Елецкого уездного суда, при начальнике губернии, жандармском штаб-офицере, члене гражданской палаты и духовном депутате, он, Лосев, добровольно и не принужденно утвердил на письме, что предъявленное ему в том присутствии составленное в январе месяце 1841 г. от имени покойного Викулина духовное завещание подписано его, Викулина, рукою и ему было предъявлено им лично, причем он видел и нашел его, Викулина, в здравом уме и твердой памяти, почему и свидетельская на оном завещании подпись сделана его рукою по личной просьбе завещателя Викулина. Показание это, подписанное самим Лосевым и удостоверенное подписями всех вышеозначенных чиновников, заслуживающих полное доверие, отстраняет дальнейшее отречение того Лосева. Впрочем, и в самых уже отрицательных показаниях его, при внимательном соображении их, обнаруживается только сомнительная дву смысленность, свидетельствующая в пользу завещания; ни в одной бумаге он не назвал свидетельской на завещании подписи ложной и подписи не его руки, но не признает ее своею потому единственно, что завещания, писанного в январе месяце 1841 г., он в то время не свидетельствовал, а подписывал в мае месяце 1841 г. завещание, будто бы составленное в том же месяце. Подобное завещание, составленное Викулиным в мае месяце не в 1841 г., а в 1840 г., засвидетельствованное тем же Лосевым и прапорщиком Салтановым, хотя и оставленное без действия, но сходное в содержании с завещанием 1841 г., представлено к делу для доказательства, и по сличении обоих завещаний подписи под ним Викулина и Лосева признаны во всем сходными и не имеющими никакой разницы. Сличение подписи несовместно только с явочным порядком, но при судебном рассмотрении всякого акта, оспариваемого в подлинности, не исключая и завещания, составляет по 2355 ст. доказательство несомнительности акта, а при отсутствии извета на подлинность завещания закон дозволяет иногда свидетельствовать акт, даже и без спроса свидетелей (ст. 873); допустить же наилучшего свидетеля в неопределительные объяснения, противные сделанному им письменному удостоверению, не только опасно, но и противно всегдашнему правилу законодательства охранять неприкосновенность последней воли завещателей, принимая спор не иначе, как с ясными и положительными доказательствами.
