Мои Воспоминания. Часть 1 - [83]
В 1855 году, во время Крымской войны, все, кто жил в крепости, ушли на войну. И его офицеры его попросили отправиться с ними в Севастополь. Один генерал даже предлагал ему крупные - прямо золотые - военные поставки на место военных действий, но он не захотел идти делать дела в таком месте, где люди друг друга ранят, калечат и убивают.
Пока что все офицеры остались ему должны много денег. Только от одного из них у него было векселей на три тысячи рублей. Ото всего этого он довольно сильно пострадал.
Его семнадцатилетний сын, пользующийся успехом красавец, редкий илюй и к тому же –добряк почище деда Мордхе вместе с отцом, став женихом, за месяц до свадьбы заболел и вскоре умер. По нему горевал весь город, а на время похорон закрыли в Бриске все магазины .
Для отца его это был страшный удар, и недели через две он умер. Мать промучилась несколько месяцев и тоже умерла. Ко времени этой трагической смерти их дочери, моей будущей невесте, было всего шесть лет. Её взяла к себе в Пинск старшая сестра, молодая ещё жена, невестка богача. Муж её, Арон Цейлингольд, необыкновенный эрудит, был большим филантропом, уважаемый и ребе Ароном Карлинером, и всем городом.
После всего этого несчастья со всеми смертями состояние его рухнуло, остались одни развалины. Потом что-то собрали для сироты, вместе с несколькими векселями.
Всё это Ехезкель рассказал деду, который сейчас, после истории, уже согласился, и на утро шидух был заключён. Мне тогда было около пятнадцати лет, и р. Ехезкель написал письмо в Пинск свояченице Песе, чтобы та приехала в Каменец подписать «условия».
Никто в семье не видел невесты, тем паче я. Меня это сильно огорчало. Мне кажется, я её уже любил, но не знаю, кого я любил, не знал её лица, ничего о ней не слышал. Красивая она или противная, умная или глупая. Я даже спросить не смел о невесте.
Дед купил в Бресте два маленьких колечка и дал Песе, чтобы она отвезла невесте подарок.
И через месяц я получил от свояка, Арона Цейлингольда, подарок: серебряный хадас[155] и «Мишнайот»[156] вместе с красиво переплетённой «Красой Израиля»[157], а от невесты – вышитую шёлком сумку для тфилин. Отец велел, чтобы я написал письмо к тестю, то есть, к её деверю, благодаря за подарки.
Святой язык я тогда знал, как турецкий, и пошёл к дяде, реб Эфроиму, и он мне написал письмо по тогдашнему высокопарным слогом. Я ещё помню, как письмо начиналось - мне нравились его «возвышенная» мысль. Так оно начиналось:
«Внутренний голос мне говорит… Не знаю, как описать высоту уважаемого господина, чтобы ни на волос не уменьшить высокого достоинства….» Дальше я уже не помню, что я там написал, но помню, что письмо я писал целых три дня, писал и рвал, пока, с Божьей помощью, не получилось отшлифованное письмо на святом языке к тестю.
Тут как раз пришёл переписчик, который учил детей писать на идиш и на русском. Он ежедневно приходил домой к деду, обучая письму его девочек, но меня отец не хотел отдать переписчику. Я сам приходил в то время, когда он учил отцовских сестёр и учился без разрешения отца. Однажды мне переписчик сказал:
«Почему бы тебе не послать привет невесте?»
Мне это понравилось. Я ему дал пятьдесят копеек, и он мне написал приветственное письмо. Оно уже было на идиш:
«Сердечно приветствую свою дорогую наречённую и благодарю за дорогой подарок. Твой любящий наречённый Ехезкель».
Чтобы письмо получилось более изысканным, я переделал и переписал несколько слов. Но тут вышла чернильная клякса, там – слово плохо получилось, и я всё переписал. Промучился пять дней и справился; после чегодал отцу, чтобы он приписал привет. Он глянул на клочок бумаги и моментально отвесил мне две здоровых оплеухи.
«Немцем уже заделался?[158], - и скажи мне сию минуту, кто тебе это написал?»
Я, по своей наивности, признался.
«Так он тебя сделает немцем!…»
И он предупредил, чтобы никто в семье не учился у переписчика. Вскоре распространился слух, что переписчик делает всех детей апикойресами, и его выслали из Каменца.
У каменецкого раввина был сын в Пинске, который как-то раз приехал к отцу в гости и привёз с собой шестнадцатилетнюю девушку. Моя мама, находясь у дяди, спросила у этой девушки, знает ли она в Пинске невесту Хацкеля, и девушка ответила, что знает её хорошо: невеста уродлива, с рябым лицом, с гнусавым голосом, шлимазлница.
Мама заплакала, но было поздно: в те времена отказаться от уже подписанных условий было хуже, чем развестись. Она всё рассказала отцу.
«И что с того, что она уродливая? – Ответил ей отец, - была бы у них удача, и она похорошеет».
А при слове «шлимазлница» он усмехнулся и сказал:
«Между нами говоря, а ты что – прекрасная хозяйка?»
И он рассмеялся. История стала известна во всей семье и дошла до меня. Горе, которое я испытал, невозможно описать. Я всегда завидовал тем, у кого была красивая жена, а на хозяйских детей с уродливыми жёнами смотрел с жалостью. Мне казалось, что жизнь – не жизнь, если жена уродлива.
Семья стала интересоваться моей невестой – правда ли, что она уродлива, и после всестороннего выяснения оказалось, что невеста как раз красивая, к тому же большая рукодельница и хорошая хозяйка. Выяснилось это, однако, через год после подписания условий. Целый год я смертельно страдал, не смея никого спросить о невесте и даже упомянуть её имя.
От остановки к остановке в беспорядочном путешествии автора по жизни, перед взором читателя предстают и тотчас исчезают, сменяя друг друга, десятки типичных героев, родственников и друзей, цадиков и хасидов, раввинов и ученых, крестьян и шляхтичей, польских дворянок и еврейских женщин, балагул и меламедов, купцов и арендаторов, богатых и бедных, общественных деятелей и благотворителей, образованных людей и студентов. Их сведение вместе создает многокрасочную мозаику: перед читателем открывается захватывающая картина скитальческой жизни, сценой для которой были деревни и удаленные вески в Белоруссии, местечки и города в Польше и России (Белосток, Гродно, Брест, Харьков) и многолюдные столицы (Варшава, Киев, Москва)
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.