Мои Воспоминания. Часть 1 - [46]

Для пущего реализма наш раби даже обозначал краской и пером на бумаге размеры ада. Он считал что размеры ада – двенадцать сотен лет в длину и четыреста в ширину.

С адом ещё беда, что человек не знает, где находится его дверь. Если бы знать, если бы сразу войти в дверь, можно было бы избавиться от ударов со стороны ангелов-мучителей. Он крутится туда и сюда, ищет двери и при этом схватывает удары.

И раби нам показывает пальцем, как человек стоит, кажется, у самой двери и идёт как раз назад. Он уже прошёл четыреста лет в ширину в одну сторону и двенадцать сотен лет в длину; и дальше четыреста лет в ширину, и дальше двенадцать сотен девяносто девять лет и тысяча месяцев. Дверь – узкая и запрятанная, и вот он ходит и ходит, бедняга, по аду среди ангелов-мучителей три тысячи сто девяносто девять лет.

Но праведник обычно сразу находит дверь в ад и не должен ходить вокруг да около так много лет.

Ещё раби любил рассказывать чудесные истории о Виленском гаоне, как он постиг все семь отраслей знаний, как рассматривал звёзды, а когда захотел узнать, как велика звезда и что на ней происходит, то пригласил все звёзды к своему столу и их как следует рассмотрел и изучил.

Однажды, рассказывал ребе, Виленский гаон был на свадьбе большого богача, и сват попросил его повеселить жениха и невесту.

«Я сяду возле музыкантов», - сказал Виленский гаон, сел возле музыкантов и прислушался, как они играют. Потом сказал, что если сделать в кларнете, на котором играет музыкант, там-то и там-то дырочки, он будет хорошо звучать и гости получат удовольствие. Сделали дырочки там, где он указал. И кларнет так зазвучал, что от сладостной музыки все попадали в обморок. Пришлось заткнуть эти дырочки. Такие истории рассказывал нам каждый день Мотке-меламед, и мы сидели, как зачарованные…

В зимние вечера мы приходили из хедера в восемь-девять часов. Поужинав, я шёл в комнату к бабушке Бейле-Раше, где она и вся семья большей частью сидели. Там обычно бывали женщины с Лейбке-шамесом, жившим у бабушки на кухне со своей кухаркой-женой. И Лейбке этот тоже рассказывал много историй о чертях и дьяволах, о колдунах и о водяных и т.п.

Он рассказывал, как ехал однажды извозчик с группой евреев. Видят – стоит на дороге большой хороший гусь; извозчик, конечно, взял гуся и привёз домой. И ночью, когда все уснули, гусь начал кидаться и бросаться; извозчик зажёг свечу и увидел, что гусь, который наполовину был похож на человека и наполовину – на гуся, всё кругом разбросал. Извозчик, не жив, не мёртв, помчался к раввину. Тот послал десять человек, и те стали читать громким голосом псалмы. И когда прочли все псалмы, гусь взмахнул крыльями и улетел.

«Черти, - рассказывал он, - любят скакать на лошади, и не на помещичьей, а как раз на еврейской. Приходят раз евреи-извозчики утром в конюшню и видят, что лошади мокрые, в поту, хрипят – словом, такие измученные, будто только что вернулись после долгой поездки. А другой раз извозчик обнаружил утром в конюшне мёртвую лошадь, колёса телеги поломаны, вожжи – порваны…

Рассказов о чудесах он имел целую кучу. Однажды, он рассказывал, была в Каменце еврейка, муж которой, портной, уехал в Одессу. Сначала он слал письма и деньги. Но потом перестал – ни писем, ни денег. Она поехала в Шерешево, местечко возле Каменца, к колдуну, и тот ей велел дать ему десять рублей, и муж к ней вернётся верхом на кочерге. Так и случилось. На следующую ночь муж стучит в окно, плачет и просит пустить его поскорее в дом – он сильно устал от поездки, вот-вот потеряет сознание. Она ему тут же открыла, он влетел в дом на кочерге и упал без сознания. Она подняла шум, сбежались люди и прочли псалмы. Он встал на ноги и рассказал, что ночью ему в Одессу явилась большая железная рука, стащила с кровати, посадила на кочергу и сказала:

«Поезжай домой, за ночь доберёшься до своей жены и попросишь у неё прощенья».

Он заплакал: как он сможет за одну ночь проехать такое большое расстояние? Здесь езды недель на шесть!

Но ему было сказано:

«Езжай!» - И он поехал.

Да не поехал – полетел, над горами и долинами, над крышами и над реками, и вот он здесь - в чём душа держится…

Помню одну любопытную историю. Раз умер один и после того, как промучился сотни лет за все свои грехи, привели его в высший суд, чтоб выяснить, нет ли уже возможности допустить его в рай. Верховный судья собрался уже вынести решение, что можно ему идти в рай, как вдруг является сатана и заявляет: есть на нём ещё один большой грех, а именно – он съел два пуда животного жира[101]. Человек заплакал:

«Что значит: два пуда жира? Когда, что – да это пустой навет!»

Но сатана доказал, что когда тот курил трубку, то всегда зажигал её с помощью свечи, а со свечи при закуривании всегда капал жир. И так за всю жизнь собралось два пуда жира. Тут же его отдали ангелу-мучителю и снова стали мучить – за два пуда жира, поглощённых им при курении.

Такие-то зловещие истории я слушал у своей умной бабушки от Лейбке-шамеса. Можно себе представить, каким страхом это наполняло мою детскую жизнь. Какой страх вызывали черти, злые духи и загробный мир, где величайшие праведники должны страдать от ударов ангелов-мучителей и двенадцати месяцев ада, где жгут, жарят и подвешивают мужчин за язык, а женщин за грудь и за волосы и где жарятся на самом большом на земле огне по четыреста лет подряд.