Мои воспоминания - [5]

В мае 1917 года его назначили верховным главнокомандующим. Но к этому времени Брусилову уже стало ясно, что продолжать войну нельзя, что за интересы помещиков и капиталистов русские солдаты в бой не пойдут. Свое согласие принять пост верховного главнокомандующего он объяснял лишь тем, что «решил остаться в России и служить русскому народу».

Буржуазия стремилась утопить революцию в крови, установить свою диктатуру. Для этого ей нужен был диктатор, решительный, «боевой» генерал, который не остановится перед самыми жестокими репрессиями против народа. Но для такой роли Брусилов не годился. И контрреволюция очень скоро почувствовала это. Приказом Керенского Брусилов был отстранен, и на должность верховного главнокомандующего получил назначение махровый контрреволюционер Корнилов.

Позже Брусилова попытались втянуть в корниловский заговор. К нему в Москву приехала специальная делегация. И каково же было изумление этой делегации, когда Брусилов охарактеризовал выступление Корнилова как авантюру, а самого Корнилова назвал изменником.

Октябрьские бои 1917 года застали Брусилова в его московской квартире, в Мансуровском переулке на Остоженке. Здесь он был тяжело ранен в ногу осколком снаряда. Военно-революционный комитет Замоскворецкого района поставил у брусиловского дома охрану из красногвардейцев. Затем на автомобиле раненого доставили в хирургическую лечебницу на Молчановке. Рана уложила Брусилова в постель на много месяцев[8]. Но и в этом состоянии его не оставляли в покое зачинатели «белого движения». Брусилова звали в Новочеркасск, на Дон, в «русскую Вандею». Он ответил отказом: «Никуда не поеду. Пора нам забыть о трехцветном знамени и соединиться под красным»[9].

Для «белого движения» Брусилов стал опасным врагом, изменником. И белогвардейцы жестоко отомстили ему. Единственный его сын, корнет Алексей Брусилов, командир отряда красной конницы, в боях под Орлом был захвачен в плен деникинцами и расстрелян. В конце гражданской войны белогвардейцы составили список царских генералов, «продавшихся III Интернационалу». А. А. Брусилов в этом списке числился первым. В четырех номерах редактируемой Бурцевым белогвардейской газеты «Общее дело» печаталась статья о «продавшихся» большевикам генералах – А. А. Брусилове, М. Д. Бонч-Бруевиче, А. Е. Гуторе, В. М. Клембовском. Их обвиняли в «предательстве», добровольной службе Советской власти «не за страх, а за совесть», активной помощи в строительстве Красной Армии и подготовке разгрома Колчака, Деникина, а также других белогвардейских генералов[10].

Чем можно объяснить такое двойственное положение Брусилова? С одной стороны, он не разделяет идей Великой Октябрьской социалистической революции, а с другой – отказывается идти вместе со своими коллегами, бывшими царскими генералами, положившими качало белогвардейским армиям.

Брусилов ценил и любил русского солдата. Он не только заботился о том, чтобы солдат был одет и сыт, считая эту заботу «первейшей обязанностью всех начальствующих лиц, несмотря ни на какие препятствия». Он верил в боевые качества русского солдата и на этой вере строил свои искусные планы, блестяще осуществлял их. Он не отгораживался от солдат, старался вникнуть в их психологию, относился к ним с доверием и даже после Февральской революции не боялся ходить на солдатские митинги, вел переговоры с солдатскими комитетами. И хотя солдаты уже не соглашались воевать до победного конца за интересы помещиков и буржуазии, к чему призывал их Брусилов, на митингах они все же слушали его, на что никак не могло рассчитывать подавляющее большинство генералов.

«В самом начале революции я твердо решил не отделяться от солдат и оставаться в армии, пока она будет существовать или же пока меня не сменят. Позднее я говорил всем, что считаю долгом каждого гражданина не бросать своего народа и жить с ним, чего бы это ни стоило», – пишет Брусилов в воспоминаниях. Именно эти взгляды привели его, русского воина и гражданина, в ряды Красной Армии.

Ломка сложившихся убеждений была длительной и нелегкой. Брусилов знал одно – с Россией, с русским народом порвать он не может.

В первые после революции два года Брусилов был не у дел, вел жизнь «частного человека». Но вот настал памятный, кровью омытый 1920 год. На юге активизировался «черный барон» Врангель. С запада двинулись на Украину и в Белоруссию войска панской Польши. В эти дни тяжелых испытаний Брусилов выступил со всей присущей ему прямотой и искренностью, со всей страстностью патриота в защиту Родины.

«В грозную годину наступления белополяков он возвысил свой голос и обратился к населению с просьбой и горячим призывом помочь Красной Армии отразить врага»[11].

1 мая 1920 года Брусилов обратился с письмом на имя начальника Всероссийского главного штаба. В этом письме, опубликованном в «Правде», содержалось предложение о созыве совещания «из людей боевого и жизненного опыта» для принятия мер против иноземного нашествия. Через день Реввоенсовет создал Особое совещание при Главнокомандующем всеми вооруженными силами Республики под председательством Брусилова.